Слышался гул голосов и радостных выкриков. Наваха с Антипом поддерживали общую радость хриплым ворчанием. Майя села напротив долговязого Данича, рядом с ней шлёпнулся Кир, подставив руку под девчачью спину, придерживая и страхуя. Наваха пробрался под стол, уложил голову на худенькие коленки и прикрыл глаза, время от времени поглядывая в лицо гостье.
Ольга быстро собрала посуду, я вызвалась перемыть, мне на помощь подскочил рыжий парнишка по имени Мыдырак. Хакасское имя, но господи, кто догадался назвать Мыдыраком лопоухого, рыжего мальчишку, скорее Ваньку или Антошку.
Пока я перемывала посуду за двенадцатью волонтёрами и четырьмя взрослыми, слушала рассказ Майи. Она говорила неспешно, растягивая звуки, что-то не выговаривала, останавливалась, сбивалась, начинала снова. Её не перебивали, а если слышался недовольный комментарий, тут же летел шквал громкого осуждения и выразительного шипения.
Из рассказа становилось ясно, Майя с мамой уезжала на лечение, вернулась сегодня утром. Девочка впервые выезжала за пределы страны, совершила перелёт, ездила на скоростном поезде, и на двухэтажном. Мальчишки и девчонки слушали, открыв рот. То, что для меня стало обыденностью в три года, для них – невозможный, сказочный параллельный мир. Уверена, многие из них знали о мире больше, чем я узнаю до конца своих дней, при этом оставались чистым, неприспособленным к реальности листом.
Чуть позже я узнала, откуда на мебели Кира несуразные, кривобокие ручки с изображением зверей. Некоторые ребята отправились после обеда с Кириллом, а часть подростков, расположившись за огромным столом, старательно вырезали из дерева эти самые фигурки. Кружок «Умелые руки» какой-то, под руководством Егора Василенко. Майя сидела у окна в кресле с высокой спинкой и старательно водила кистью с краской по кособоким зверятам. Разомлевшая Флешка вытянулась на ногах девушки, мурча громче, чем можно ожидать от тщедушного существа.
День был длинным, странным, сюрреалистичным, будто приснившимся мне.
Ребят увезли ближе к вечеру, чтобы успели к казённому ужину, Егор ушёл раньше, сославшись на неотложные дела, а Кир повёз Майю домой.
– Что с Майей? – спросила я. Бедный ребёнок… Её, конечно, любят, поддерживают, но этот встревоженный взгляд не давал мне покоя. Я словно чувствовала неуверенность и боль этой малышки. Хрупкой и сильной одновременно.
– Синдром Гийена-Барре, – вздохнула Оля. – Прогрессирующее аутоиммунное поражение периферической нервной системы.
– Что? – Я что-то слышала, но что именно, вспомнить не получалось. Полинейропатия? Полирадикулит? Восходящий паралич Ландри?
– По-простому, острый, быстро прогрессирующий паралич. Невозможно двинуть конечностями, самостоятельно дышать, глотать, говорить. Поражение сердечно-сосудистой системы, системы пищеварения. Сегодня человек здоров, а завтра парализован.
– Господи…
– Это успешно лечится. Майе ужасно не повезло, острое, тяжёлое течение. В городе скорая приедет, в нужный стационар отвезут, а здесь пока прикатили, пока в город, пока вертолёт…Месяц на искусственной вентиляции лёгких, моторной реакции не было. Прогноз неблагоприятный, в Подмосковье вытянули. Была необходима хорошая реабилитация, а на хорошую цены просто конские. В благотворительных фондах очередь, больных детей море, денег мало. У родителей Майи тем более нет, даже если всё продадут, включая почки. Егор с братом выделили, Кирилл, весь посёлок, кто сколько мог, всё равно не хватало. Знаешь, что Кир придумал? Благотворительные любительские гонки собак от «Звезды Хакасии». Реклама повсеместная, на каждом углу приглашали. Кто сам не может, не умеет, не знает – бегали волонтёры. Приезжали и именитые спортсмены, им с этих гонок – профита ноль, просто поддержать. Набрали нужную сумму. За участие с каждого носа сбор, – пояснила Оля.
Я же сидела абсолютно оглушённая. Странно, неделю назад у меня проскакивало недовольство свитером из прошлогодней коллекции или неудавшимся оттенком волос, а сейчас я находилась в доме человека, организовавшего помощь больному ребёнку. Не потому что у него большой кошелёк, а потому что огромное сердце.
Глава 12
Мы коротали вечера с Киром за разговорами. Очень странно вот так, сидя рядом, разговаривать друг с другом. Никто не утыкался в телефон, ноутбук или телевизор. Не погружался в свои мысли, строя занавес между собой и собеседником, не отделывался дежурными фразами. Мы действительно разговаривали. Своими ушами слышали и слушали, своим ртом произносили фразы.
Начиналось с моих расспросов о ездовом спорте, гонках, упряжках собак. Что-то я подмечала в течение дня, оставляла вопросы на потом, интересовалась вечером, а некоторые вещи мне становились интересны сами по себе, их я в статью вносить не собиралась. Скоро информации наберётся на целую книгу, а не на статью в глянцевом журнале о спорте и спортсменах, переквалифицировавшихся в медиа-лица.
О том, что раньше аборигены запрягали собак в упряжки веерным типом – это позволяло равномерно распределять нагрузку, помогало при передвижении, например, по тонкому льду. Сейчас упряжки редко передвигаются по «целине», на соревнованиях трасса подготовлена, поэтому запрягаются цугом, попарно друг за другом.
О том, что в стае есть лидеры и вожак, и это разные собаки. Общепринятым вожаком у Кира был сибирский хаски по кличке Алтай волчьего окраса с пронзительными светло-голубыми глазами. Ничего умильного в Алтае, в отличие от Антипа, не было. От взгляда пса пробивала дрожь, а когда он завывал, подгоняя или настраивая упряжку на работу, комок страха бухал в низ живота. Ощущая мой страх, Алтай держался подальше, ограничиваясь холодным, оценивающим взглядом. Кир рассказывал, до моего приезда пёс частенько коротал время в доме, рядом с хозяином, а теперь игнорировал свою привилегию, демонстрируя независимый нрав.
Алтай – ровесник Сали. Умный, внимательный, способный принимать быстрые решения пёс. Каюр безоговорочно должен доверять вожаку, а вожак не понимать, а чувствовать каюра.