Урсула покосилась на Николь. Ну, хоть не скулит уже, и то славно. Что ж, время дочурке продемонстрировать свою верность и уважение. Кажется, один из новеньких стражей, что приносил еду и меняли белье, очень даже заинтересовано поглядывал в сторону ее девочки. А уж Урсула, как никто могла заметить искру похоти в мужских глазах. И раздуть ее в пламя.

— Ники, подымайся.

Принцесса недовольно сморщилась, но послушно села.

— Хочешь выбраться отсюда?

— Что за глупости, матушка? Это очевидно!

— Тогда слушай. Тебе нужно уговорить одного из стражей передать послание моему… знакомому. Он поможет вытащить нас.

Николь недоуменно захлопала глазами.

— А почему я?

— Потому что этот олух, видимо, предпочитает помоложе, — и Урсула окинула дочь красноречивым взглядом.

Николь задумалась, а потом вдруг побледнела, затем покраснела.

— Ты хочешь чтобы я… Чтобы… Нет! — взвизгнула строптивая курица, — Ни за что!

— Ах ты дрянь! — моментально вскипела Урсула. Подскочив, она схватила разревевшуюся Николь за волосы и прошипела, — Ты ляжешь под него. Согласишься, даже если он и дружков позовёт. Потом еще благодарить станешь, а не то…

Занимающаяся драка была прекращена скрежетом засова. В сопровождении стражи в комнату зашел тот, кого Урсула ненавидела всей душой. Тот, кто лишил ее свободы, а затем и наследства, потратив деньги на какие-то глупые, никому не нужные реформы. И ладно бы для аристократов! Так нет же, Апьран рдел о черни! Видимо поэтому и соблазнился лесной замарашкой.

— Вижу, скучать вам не приходится, — хмыкнул он.

Жаркая ярость с радостью оставила никчёмную дочь и перекинулась на другую жертву. Урсуле так хотелось кинуться к этой венценосной ледышке и выцарапать его холодные, безразличные глаза. О, сколько раз она пыталась разжечь в них страсть, но наталкивалась лишь на брезгливое отчуждение. Это был вызов! Поединок, который она раз за разом проигрывала! Король был словно сделан из глыбы льда. Бесчувственный и… прекрасный. Это подстегивало, нет, не любовь. Азарт. Но его не интересовало ничего кроме законов, дипломатических поездок и редких любовниц, которые исчезали быстрее, чем она могла на них отыграться! Впрочем, слухи об одной мимолетной интрижке оказались очень полезны. И губительны.

— Через четыре дня ты прокидаешь пределы дворца и отправляешься в монастырь благостной Агнии, — сухо сообщил король.

Урсула побледнела. Воздух из комнатенки вдруг пропал и безотчетный, мерзкий страх сковал тело своими ледяными щупальцами.

— Нет! Ты не можешь! Я… Я — королева! Это не законно! Мой отец…

— Закон в этой стране — я! — король даже не повысил голос, но Урсуле стало вдруг дурно, — А твой отец занят удержанием престола. Думаю, ради моей поддержки он охотно пойдет на некоторые уступки.

— Но наша дочь!