В кухне столовой стояла огромная, по моим ощущениям тогда, великанша-печь, на плите которой покоились такие же большущие баки-кастрюли, бидоны и чайники. В одной кастрюле варился борщ. В другой варились мясо и лапша. В больших казанах жарила наша соседка тётя Рая пышные баурсаки и хрустящие жёлтые «ожерелья». А в стене между залом и кухней было большое окно, через которое еду подавали в зал.
Изумлению не было предела, когда, впервые оказавшись в столовой, я разглядывала этот новый для меня мир. Зелёные подоконники и тусклые стёкла в оконных рамах без штор. Великанского размера посуда, множество людей.
Я помню, как взрослые сидели за столом на второй день после одного торжества и общались, шутя по-доброму друг с другом. На улице перед входом курили мужчины. Женщины-помощницы ели всегда последними, когда гости расходились и надо было убирать столы и возвращать посуду. Снова всё возвращалось на свои места, праздничная посуда стоит опять в серванте, клеёнчатые скатерти свёрнуты в рулон на деревянную палку от гардины, которая спрятана в угол за шкаф. До следующей свадьбы или проводов…
Большая Медведица
Способность удивляться мелочам была у взрослых, если даже и не у всех, но дети замечают эту непосредственность всегда. Вот, например, когда однажды весной распустился возле огорода с картошкой занесённый степными ветрами мак, тётя Лида с восторгом звала нас: «Айда те, девчата, там мак распустился!» Казалось бы, что тут такого, распустился под забором одинокий мак. Но в голосе тёти Лиды было столько неподдельного восторга, что мы невольно побежали за ней в удивлении посмотреть, что же это за цветок такой дивный вырос, вызвавший такое сильное изумление.
А мама удивлялась вместе с нами каждый вечер звёздному небу. Когда рассыпала ночь на чёрный бархат летнего неба свои бриллианты, мы стояли во дворе, накинув кофты на плечи. Мама показывала нам созвездия. Вот эти яркие звёзды на севере в форме ковшика – созвездие Большой Медведицы. А там – мелкое скопление точек – Малая Медведица.
Было что-то символичное в этих названиях. Большая Медведица – мама, Малая – дочка. Только так и остался без ответа детский немой вопрос: почему мама с дочкой на разных концах неба?..
Детские страхи
Думаю, в детстве были у каждого, помимо радостных и светлых моментов, ещё и тёмные, смутные состояния души. Запоминаются не только ведь светлые моменты, но и грустные, и страшные…
Моменты тревожного ожидания наказания или страха перед школой, когда идёшь с невыученным уроком. А если ещё и учитель строгий, то ого-го, как худо, когда тебя позорят перед классом. Кому такого пожелаешь? Вот ты стоишь, краснеешь, смотришь в пол и ждёшь, когда тебя уже освободят от этой пытки. Смерть.
Учительница строгая такая, жуть. Лучше и не вспоминать. А если и дома от родителей за двойку попадёт, тогда вообще атас. Придумать надо план. А, вот, сейчас пойду и по дороге в школу в лужу лягу! Пусть намокнет куртка и измажется в грязи, это всё же лучше, чем стоять под учительским «расстрелом» у доски.
Да, пожалуй, страх внушали не сверхъестественные явления природы или злые собаки, которых можно было обойти стороной, предвидя их поведение. Страшно было оказаться рядом с человеком, потерявшим себя в гневе. Внезапная перемена настроения. Вот что больше всего пугает детей. Когда добрый человек превращается в злого. Хотя все мы знаем: люди все добры и не желают искренне другому зла. Но вот что-то мешает им самим быть добрыми всегда. Почему так?
Нам в детстве тоже попадало иногда за то, что уходили далеко без разрешения играть. Но это было предсказуемо. И почему-то, почему-то всегда чувствовалось, что даже если мама ругает за что-то, то она не злится по-настоящему на нас.
Дождь
Дождь в нашей выжженной солнцем степи был редким и долгожданным гостем. Можно даже сказать – почётным. Все уже смотрели на небо в надежде увидеть хоть стайку дождевых облачков. Когда же будет дождь? Пусть он придёт и землю хоть немного обольёт. Но небо чисто. Солнце высоко. Жара. И вот – о чудо! Пришёл он к нам однажды после обеда, чуть к вечеру, как раз к полднику.
Грозные грязно-синие громовые тучи надвигались с тихим угрожающим рокотом из-за западных гор, со стороны, где стояли могилки казахские в ряд на вершине большого холма. На горизонте, там, где жёлтую даль обрамляла голубая каёмка холмов, надвигались к нам тёмные тучи. Точно говорят метеорологи: грозовой фронт. Прижавшись плечом к плечу, распускали тучи дождевые нити синие свои до пропыленной земли.
«Смотрите, там уже дождь идёт! – показывала рукой бабушка в сторону грядущей атаки и цокала удивлённо языком: – Ай-ай-ай. Девчата, заходите в хату, сейчас будет гроза».
И правда, порывы ветра становились всё сильнее, строгие тучи – всё ближе, пока не осветила вспышка молнии всю улицу и не загремел над нашей крышей гром так, что задрожало всё вокруг, как будто стены затрещали по швам, и бабушка, не в силах скрыть испуг, перекрестилась, приговаривая своё неизменное в таких случаях «Йезус Мария».
Мы выглядывали на улицу из окна веранды, приподняв занавески.
«Ух ты-ы! Какие молнии огромные. Как светятся они.