— Ведьма.

Маргарита устало улыбнулась.

— Ты не первый день об этом знаешь. И мужа твоего не Торий спас, а я. Держи.

Она шагнула ближе, не дав собеседнице шарахнуться вновь, и вложила в силой разжатую ладонь амулет.

— Носи, не снимая. Не хочешь потерять и это дитя — береги себя. Я распоряжусь о помощнике. Ты можешь не верить мне, но подумай о ребенке. Другого шанса выносить может и не быть. Это какой, второй? Третий?

На миг показалось, что жена Одрика выкинет дар, в таком смятении она была. Но тут глаза молодой женщины наполнились слезами, она вцепилась в пальцы Риты, сжав их до боли.

— Четвертый, — прошептала она. — Уже три лета жена я мужу своему, и никак не могу…

Она прерывисто вздохнула, и Марго пожала ее пальцы.

— Вам нельзя вместе спать, пока не родится ребенок.

Бледное лицо собеседницы обрело краски.

— Но…

— Нельзя, — резко повторила Рита и замялась, думая, готова ли она заняться просвещением местного населения, или ее за подобное на вилы поднимут.

— Хорошо, гренна Рита. Но Одрик…

— Я ему объясню, — выдохнула девушка, понимая, что просвещать все же придется.

И пусть потом вспоминают как распутную ведьму — а в торианстве все ведьмы именно такие, — но это будет потом. Этой нервной усталой девочке лет девятнадцать, она беременна в четвертый раз, и ей нужна помощь. Здесь. Сейчас. А она врач и просто не может пройти мимо.

Амулет для нее Рита задумала еще в свой первый визит к больному Одрику. Основу вырезал Ваня, ему, как никому другому, удавались работы по дереву, материал словно льнул к рукам парня. Руны помогла подобрать Хильда, а вот заговор нашептала сама Маргарита.

Ведьмой ее хотела видеть бабка, Нинель Марковна, магом — грены и местные. Что же, она готова была принять свою суть и стать и тем, и другим.

Уже позже, в комнате, она развернула клочок ткани, что всучила ей молодая женщина. В разговоре забыла про него, пихнула в карман шоллы, чтоб не мешался. А сейчас вспомнила.

В свертке оказались деньги. Три полновесных серебряных тала. Явно джеррских, с портретом сурового мужика на одной стороне и рунной вязью на другой. Богатство и удача в делах. Были бы вручную резаны, да силой наполнены — сошло бы за слабенький амулет. А так — всего лишь платежное средство.

Выпущено таких, по слухам, немало, но здесь, на юге Джерра, больше в ходу другие «серебрушки». Имперские толлены и полутоллены с ликами властителей, в профиль так похожими меж собой и на грена Лусара. Из золота — солы и солены. Медные терки и коши — совсем мелкие, для повседневных покупок.