Каллад принял боевую стойку. Разящий Шип удобно лежал в руках.

— Кто хочет умереть, парни, шаг вперед, остальные — прочь с дороги!

Они не оставили ему выбора — ринулись в атаку все как один.

Ближний бой в тесном коридоре — это, конечно, не предел мечтаний, но против невооруженных людей, не искушенных в такой игре…

Рабы безоружны и неумелы — и потому обречены.

Уже через полминуты Каллад перешагивал через их трупы.

Старик взглянул на пнувшего дверь дварфа, улыбнулся и проговорил с несказанной теплотой в голосе:

— Значит, ты вернулся, да? Спорю, «радости» графа конца не было.

— Он выглядел не слишком счастливым, — кивнул Каллад.

— А что с охраной?

— Несчастный случай. Там так скользко. Эти тупицы попадали прямо на мой топор. В коридоре сейчас чертовски грязно.

— Пришлют новых, — вздохнул старик.

— Ну, будем надеяться, таких же неуклюжих. А теперь, не знаю как ты, а я уже готов выбираться отсюда. Ты со мной, человек?

— Посмотри на меня, я — старик. Мне не пересечь клетку, если по пути я не присяду минут на двадцать перевести дыхание.

— Тогда я понесу тебя на спине, приятель. Я тебя не брошу. — В нем, конечно, говорила вина, вина выжившего, словно, помогая этому несчастному, он отдавал дань другим, которых не сумел спасти.

Старик оторвался от скамьи.

— Себастьян, — представился он, протянув худую руку.

Каллад встряхнул ее.

— Каллад.

На Долгом Пути загремели шаги. Дварф захлопнул дверь и подпер ее только что освобожденной Себастьяном лавкой.