— Так-так, дварф. Читаешь проповеди и все такое? Но ты же не хочешь, чтобы мои друзья разволновались, а?

Волки ощетинились, шерсть на холках встала дыбом, походка зверей стала нетерпеливой.

За их спинами маячил призрак замка графа-вампира. От этого зрелища дю Бека пробрала дрожь, словно кто-то только что наступил тяжелым сапогом на его могилу.

— Обстоятельства изменились, — прорычал Каллад и потянулся к рукояти Разящего Шипа. — Ты примирился со своим создателем?

— Мой создатель мертв, а мира я не хочу и в мире не нуждаюсь, дварф. А ты примирился со своим богом?

— Гримна всегда со мной.

— Ну, рядом с твоим отцом он не появился, не так ли? Обнаружить, что наши родители не бессмертны, — какое это потрясение, во все времена! Увидеть, как их покинули ваши драгоценные боги, что ж, этого достаточно, чтобы превратить в атеиста даже самого благочестивого из нас.

Каллад Страж Бури окаменел, мускулы его напряглись и вздулись буграми. Секунда — и дварф харкнул сгустком слюны в лицо врага.

Оскалившись в ухмылке, вампир стер плевок рукавом.

— Я надеялся, что ты пойдешь со мной и я узнаю того, кто охотился на меня, прежде чем убью его. — Он пожал плечами. — Твой поступок я воспринимаю как отказ. Но это несущественно, когда придет время, твоя кровь скажет все, что мне нужно знать.

— Это он, да? — спросил Лотар Каллада.

— Да, Лотар, это он, — ответил дварф. Вот где замкнулся круг — в чумном проулке города, лишенного всего человеческого. Такое открытие способно разрушить душу. — Та тварь, которую пробовали приручить сигмариты. Его зовут Джон Скеллан. Он перерезал жрецов в соборе Альтдорфа, прикончил семейство Либевиц в Нулне и оставил кровавый след по всему западному миру.

Вампир отвесил насмешливый поклон.

— Великолепно, дварф, хотя ты забыл кое-что, что я считаю верхом своей карьеры. Должен признать, и мне не все ведомо; твоя слава не столь всеобъемлюща. Полагаю, ты носишь имя Джимпи, или Ваззок, или еще что-нибудь столь же звучное.

— Каллад Страж Бури, сын короля Келлуса, последний сын Карак Садры.

— Что ж, Каллад, сын Келлуса, каково это — знать, что все подходит к концу после столь долгих поисков справедливости? Представляю, как это должно быть унизительно — подойти так близко к отмщению и обнаружить, что все надежды обратились в прах.

— Ты и я, зверь, — предложил Каллад. — Забудь о человеке, забудь о своих Волках, только ты и я.

Вампир хохотнул:

— За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я куплюсь на твой дурацкий кодекс чести, дварф? Не вижу ни единого повода, чтобы дать тебе хоть малейшую надежду на удовлетворение. Думаешь, твое недовольство хоть что-то значит для меня? Нет, нас восемь, вас двое, и меня этот расклад устраивает.

— Девять. — Дю Бек кивнул в сторону теней, где пряталась последняя тварь.