Мордастый водила, и вправду с немного детским лицом, явился через пять минут. Скомандовав погрузку, он быстро завел мотор и погнал машину к стабу. На входе внутрь заглянул боец с повязкой комендатура, не увидев ничего запрещенного и пересчитав людей согласно полученному манифесту, хлопнул по кунгу, дав команду продолжать движение.

На центральной площади грузовик остановился.

— Все, трамвай для вас дальше не идет, — объявил Грек. — Как выскочите, гостиница по левую руку, там вам подскажут, где что, но вся жизнь тут вокруг этой площади, в радиусе сотни метров. Может, еще увидимся.

Ампер с Филином пожали стронгам руки и, подхватив свои рюкзаки, выпрыгнули на довольно ярко освещенную площадь.

Впервые за пять дней с тех пор, как Погорелов покинул Новый, его отпустило чувство постоянной опасности. Конечно, и в стабе можно нарваться на пулю в живот или получить ножом в печень, но все равно дикий Стикс и стаб — это совсем разные вещи.

— Ампер!

Погорелов резко обернулся, в дверях гостиницы застыл растерянный Мушкет.

— Ты жив?

Бывший прапорщик улыбнулся.

— А что, уже списали? — направляясь к ступеням гостиницы, с самодовольством заявил Погорелов. — Рано. В аду не приемные часы. Я ждал, ждал, потом плюнул, начистил чертям рожи, и домой в Улей пошел. Вы как здесь оказались? Ринка в каком номере?

— Нет больше каравана, — мрачно произнес Мушкет, — только «Ермак» уцелел, чинят его.

— Рина где? — срываясь на рык, повторил вопрос Ампер.

— Не психуй, — сглотнув, произнес снайпер, — нет ее. Здесь нет, — добавил он быстро, видя, как сжимаются кулаки друга, — Паук увез.

Ампер вздрогнул, все вокруг заволокло кровавым туманом.

— Дядя Ампер, дядя Ампер, — тут же быстро затараторил Филин, дергая Погорелова за рукав. — Дядя Ампер, не надо.

Люди вокруг стали останавливаться, а затем пятиться, жуткое лицо было в этот момент у бывшего прапорщика.

— Когда и куда?

— А я знаю? — ответил слегка струхнувший Мушкет. — Нам так выломили, что половину каравана сожгли меньше, чем за минуту. Все в дыму, снаряды рвутся, танк трофейный долбит вслепую, все затянуто дымом, ни черта не видно…

— Куда? — зарычал Погорелов. — Меня не интересует твой гребанный караван, ты должен был ее защитить, ты мне слово дал.

— Ампер, хватит, — выбежав из здания гостиницы, закричал Агент, левая рука бывшего рекламщика висела на перевязи, не хватало двух пальцев, мизинца и безымянного. — Он не виноват, никто не виноват.