- Что? – Тихо спросила я, уставившись в злые зеленые глаза.

И как он так быстро очухался от хорошего заряда бодрости?

- Нравится столик? – Наклонил он голову набок. Я кивнула, судорожно сглотнув. Пересохшее горло не горело желанием отвечать. – Купишь? – С угрозой спросил он.

- Нет. – Помотала я головой.

- Почему? – Изумился мужик. – Тебе ж понравился столик.

- Он не мой. – Честно ответила я. – Он для другой женщины.

Иван вдруг отпустил меня, подошел к столику и внимательно осмотрел его. Наклонил голову набок (я так иногда осматривала свои работы, которые никогда не покажу другим людям), и подхватив одной рукой стол за столешницу, приподнял его.

- Нет! – Кинулась я и повисла на его руке, которая замахнулась, чтобы швырнуть этот стол об одну из железных опор ангара. – Не надо.

- Тебе он не нужен. – Заявил этот индивид.

- Ты думаешь, что все мои картины кому-то нужны? – Возмутилась я, так и вися на его руке. – Я же их оставила. Для себя.

Он остановился.

- У тебя… картины? – Столик был поставлен на место. А вот его руку я так и не отпустила.

- Да. – Созналась я в неприличном.

- Если ты покажешь мне свои картины, то я не буду уничтожать столик. – Предложил он сделку.

Я задумалась. Я нечасто общалась с душевнобольными. Если честно, то никогда не общалась. А здесь диагноз маниакально-депрессивного состояния налицо. И все же…. Я выросла в максимально материальном мире. У меня были мама, отчим и Янка. Я не зря сказала, что я лишь наполовину принадлежу миру бабули. Вторая часть меня позволила мне выжить после того, как я покинула семью, которая меня содержала. Но и красоту я ценила. И столик этого плотника был шедевром. Я не знала, как общалась с ним бабушка. Я лишь знала то, что прекращать общение с этим человеком не хотела.

- Хорошо. – И все же мне придется держаться от этого мужчины подальше. Я еще жить хочу.