- Учись Темка. А то, как от твоего отца все нормальные девушки шарахаться будут. – Согласился со мной Глеб Степанович.

Ребенок проводил нас задумчивым взглядом и двинулся к ангару.

- А Иван всегда такой… неприветливый? – Решилась спросить я своего молчаливого охранника.

- До ухода жены он был более выносим. – Скривился мужчина. – После…, как с цепи сорвался. Сначала по бабам пошел. Потом вообще всех стал игнорировать и встречался с женским полом только по работе, а не…. Извините. – Вдруг спохватился он и смутился.

- Все нормально. – Успокоила я охранника и задумалась.

Заподозрить Ивана в смене ориентации я не могла, так как поймала на себе пару-тройку нетривиальных взглядов. А раз отношений с женщинами у него сейчас нет, то…. Кобель. Скорее всего. Так! Стоп! Меня это вообще никаким боком не касается. Обычный хамоватый мужик… с золотыми руками. Да что там. Гениальный мастер по работе с деревом и металлом. Шикарнейший краснодеревщик и… художник. Я просто влюбилась в его работы. Но, к самому человеку это же не имеет никакого отношения?

В усадьбу мы вошли почти в сумерках. Динки с Митькой уже видно не было, наверное, спать отправились. Я тоже поднялась к себе, поблагодарив Глеба Степановича за прогулку. Однако, промаявшись полночи, поднялась. Поставила у окна мольберт, вставила холст и посмотрела на ту самую картину, которая долго мне не давалась. Цветок лили в росе залитый теплым солнечным светом. Сам цветок я нарисовала. Более того, считала его лучшей своей работой. Все жилки, просветы, тени лежали так, как и должны были. Но…. С фоном для этой красоты были проблемы. Какие только цвета я не пыталась подобрать сюда. А сейчас, как осенило. Темное благородное дерево с таким же ясным рисунком. Все должно быть так, чтобы грубость дерева и изящность цветка не смотрелись чем-то чужеродным. Они должны будут дополнить друг друга, научиться жить в одной картине.

Художничала я до пяти утра. Сделать удалось много, но картина все равно пока выглядела незаконченной. Но, еще неделя и я все доделаю. Уснула я в состоянии полнейшего морального удовлетворения.

- Марина Генриховна. – Разбудил меня осторожный шепот Анастасии Семеновны.

- А? – Я резко оторвала голову от подушки, отчего волосы упали на лицо.

- Марина Генриховна, там к вам господин Баранов пожаловал. – Пожаловалась женщина.

- Какой Баранов? – Не выспавшийся мозг отчаянно не хотел воспринимать информацию.

- Младший. – Шепнула она.

- Блин. – Мне очень хотелось спрятаться под одеялом и доспать, но у этих Барановых, как минимум, мой паспорт находится. Надо вставать и идти разговаривать. Эх, как не хочется-то…. – Напоите его пока чаем каким-нибудь. Я через десять минут спущусь.

Анастасия Семёновна ушла поить чаем гостя, а я поплелась умываться. И чего мне ночью не спалось? И чего всякие нотариусы по утрам тут шастают?

- Марина Генриховна. – Александр при виде меня привстал со стула, когда я вошла в столовую.

- Здравствуйте. – Я вымученно улыбнулась, потому что хотелось не улыбаться, а зевать.

Мужчина удивленно осмотрел меня. Да, я в домашних легких шароварах и в майке пожаловала. Или мне теперь придется по утрам в корсет заматываться и три слоя юбок?

- Марина Генриховна, я привез вам ваши документы. – На стол передо мной лег паспорт.

Я его открыла, чтобы удостовериться, что это мой и с возмущением уставилась на свою фамилию.