Кинши подошёл ко мне, и мы долго глядели друг другу в глаза.

— Прости, но так нужно.

Он быстро и едва ощутимо сомкнул на моей руке тонкий серебряный браслет, означающий служение тэару, и меня охватило глухое и болезненное отчаяние. То, что многие другие считали благом, было для меня куда хуже самых изощрённых ночных кошмаров. И называлось оно несвободой.

Сразу, как только обозначил своё превосходство, Кинши повёл меня наверх, в отсек для сканирования здоровья. Хорошо, что он к этому времени соизволил одеться, потому что меня раздражало это неуместное обнажение.

— Ложись. Успокойся. Ничего болезненного не будет, — сказал он, открывая капсулу.

Я решила, что ни за что не дам ему увидеть своего отчаяния. На самом деле, мне хотелось броситься в объятья кого-то большого и сильного — пусть бы даже это был монстр — но вряд ли в этом городе для меня существовал такой человек.

Устройство тщательно меня обследовало, взяло кровь, попросило выполнить несколько простых мыслительных упражнений, по которым определяли предрасположенность к тяжёлым кошмарам. И сообщило, что я здорова, разве что заработала несколько синяков, когда упала, и истощена, но малый вес всегда был моей проблемой.

— Ладно, — сказал Кинши. — Тогда идём. Я на ночь включу устройство, которое может установить, что не так с твоими снами.

Мы вернулись в спальню, куда он привёл меня изначально.

— Пока что будешь жить у меня, — сказал мужчина. — И спать здесь.

— В твоей постели?

— Ну, я вроде бы не урод, — усмехнулся мужчина. — Даже несмотря на то, что тебе сложно даются ощущения при близости.

— То есть, по-твоему, девушка должна тотчас возжелать всякого встреченного «не-урода»?

— Нет, но, согласись, с тэаром можно вести себя поласковее.

— Зачем?

— Затем, что я так хочу, — рассердился он. — Попробовать-то можно?

— Ты ждёшь от меня честности?

— Вроде того.

— Тогда я прямо заявляю, что мне будет противно. Можешь пробовать, но отзывчивости не жди. Это будет не более чем изнасилование безвольной куклы.

Кинши подошёл ко мне, почти нежно погладил по щеке, но я уже была вне собственных чувств. Все его прикосновения доносились издалека, и мне оставалось только думать о чём-то постороннем. Например, погрузиться в воспоминания о своём родном мире, куда я ни разу не путешествовала в настоящей жизни, но, благодаря рассказам бабушки, очень хорошо его представляла.