Павел (поднимаясь на ноги, насмешливо): Надеюсь, ты не поставишь у моей двери стражу, опасаясь, чтобы я, чего доброго, не сбежал, испугавшись нагоняя от старших братьев?.. Не забывай, Кифа, что я все-таки римский гражданин и стража у дверей могла бы подмочить мою репутацию… (Негромко посмеиваясь, уходит вслед за Йохананом).
Оставшись один, Петр какое-то время стоит, молча глядя на дверь, за которой скрылись Йоханан и Павел, затем медленно опускается на циновку
Пауза, в завершение которой на сцену возвращается Йоханан.
Петр (услышав шаги, подняв голову): Проводил?
Йоханан (с порога): Да, равви. (Оглядывается, понизив голос). Я только не понял, что такое он говорил про стражу у его дверей?
Петр: Он так шутил, Йоханан… Сначала он кричал, а потом решил немного пошутить… Разве ты не слышал его криков?
Йоханан (продолжая оглядываться на дверь): Нет, равви.
Петр: Он кричал так, что у меня заложило уши. Потому что невозможно было что-нибудь разобрать за этими словами, которые бьют тебя, словно тяжелый молот и засыпают, словно песчаная буря… Боюсь, что если ему придет в голову закричать вдруг в полный голос, у нас провалится крыша… Ты, правда, ничего не слышал?
Йоханан: Ничего, учитель.
Петр: А ведь он кричал так, будто его пытали, били плеткой или растягивали на дыбе. Как человек, у которого отняли все, чем он дорожил, так что теперь ему изо всех сил приходится доказывать, что он еще существует…
Йоханан (шепотом, снова косясь на дверь): Мне показалось, равви, когда я уходил, что он был как будто не совсем в себе, словно немного пьяный… Что-то шептал, бормотал, и махал руками…
Петр (поднимаясь на ноги): Боюсь, что если он чем и опился, то не вином, а небом, – или тем, что он за него принимает. (С неожиданным раздражением). Словно пьяница, который, потеряв всякую меру, шумит и кричит, и колотит железо о железо, забыв, что Бог приходит к нам только в тишине и всегда оставляет нас одних вместе с нашим шумом и пустой болтовней… (Поднимаясь на ноги) Пойдем. Времени не много. Надо закончить с каменщиками и приготовить все к приходу братьев… (Негромко). Боюсь, что их ждет сегодня не самый приятный вечер…
Уходят.
Картина третья
Декорации первой картины – пустой холл психиатрической клиники.
Поздний вечер, горят только темно-синий ночник над ведущей в коридор дверью и лампа на столе дежурной медсестры. Сумрак окутывает все помещение, клубится по углам. За стеклами четырех выходящих в холл дверей – мертвенный тускло-синий свет ночников.
Медленно и бесшумно открывается крайняя дверь и в дверном проеме появляется голова Павла. Осторожно осмотревшись, он выходит из-за двери и, сделав несколько шагов, останавливается.
Павел (шепотом): Йорген… (Смолкнув, прислушивается). Йорген… Йонатан…
Короткая пауза.
Йонас…