На одном из мужчин фехтовальщица начала объяснять анатомию человека, попутно вонзая в тело непися острие шпаги.

— Здесь находится печень. Вот здесь — желудок. Ну, вы это и без меня должны знать, капитан Рудра. Вопрос в том, знаете ли вы, куда лучше колоть, чтобы гарантированно нанести смертельный удар?

Оливия продолжала колоть тело. От полученных ран мужчина уже давно должен был скончаться, но почему-то продолжал безмятежно стоять, не проявляя эмоций.

— Вот это — кварта, — показала она маневр. — А вот это — прима! Секунда! Терция! Высокая кварта! Низкая терция!

Пока фехтовальщица пронзала тело непися, я повторял приемы на воздухе.

— А теперь приступим к более интенсивной тренировке, — отрезала Оливия. — Бенедикты будут нападать на вас, а вы — защищаться. Убивать их не возбраняется, но мне бы хотелось, чтобы сначала вы отточили защиту. Попробуйте движения, которые я вам сейчас показала. Поехали.

«Бенедикты», как назвала их фехтовальщица, поочередно наступали с саблями в руках. Зрелище выглядело жутким. Но довольно быстро я понял, что неписи не так опасны, как сама Оливия. И защищаться от занесенных ими клинков оказалось несложно. Они словно подстроились под тот ритм, в котором мне было комфортно отрабатывать удары. Постепенно их скорость росла, уколы становились более скоординированными и сильными. Я едва поспевал, чтобы вовремя выставлять оружие, а фон Штерне то и дело ругалась, когда я неправильно стоял или двигался. Меня начало это злить, и тогда я решил сполна отыграться на бенедиктах.

Один удар пришелся в коленную чашечку непися, сразу после чего я отскочил назад. Резкий, широкий скрестный шаг — и я вонзаю саблю в живот другого врага. Еще один бенедикт замахивается мне в плечо, но в последний момент я приседаю на заднюю ногу, а затем вспарываю ему бок исподтишка. Клинок застревает у него в ребрах, и тогда я пинаю врага в живот, оттягивая эфес. Последний непись упорно выставляет защиту и даже пытается делать контрудары, но я слишком устал, чтобы давать ему возможность что-либо сделать — и потому смачно подрубаю ему шею после очередного наскока.

— Неплохо, — кивнула фон Штерне. — Для разминки — очень неплохо.

Теперь на площадку двигались десятки бенедиктов. Все они были уже с оружием в руках, причем с разным. Я нервно сглотнул.

— Ну что ж, приступим, — ухмыльнулась фехтовальщица.

— О боже… — Я был готов провалиться сквозь землю.

За последующие полчаса моя энергия сползла на минимальную отметку. Все это время я продолжал фехтовать сначала с бенедиктами, а затем и с самой Оливией.

— Держать стойку! Я сказала держать стойку! — очередной выкрик Оливия сопроводила ударом шпаги по моим ягодицам. — Выпрямляйся, если делаешь удар! Прима! Не спать!

Фон Штерне не замолкала, корректируя каждое мое действие. Сама она, правда, отрывалась по полной, с удивительной быстротой нанося легкие порезы шпагой по моему телу.

— Опять нога, чтоб ее!

Иногда мне прилетали удары кулаком в лицо и корпус — возможно, Оливия рассчитывала ими взбодрить меня, но каждый раз я едва приходил в себя. Мы тренировали стойки, учились делать финты, пируэты и серии ударов, ставить блоки и парирования в различных положениях. А кровавых отметин на моем теле становилось все больше. Когда силы были на исходе, а бенедикты давно уже лежали на земле, Оливия продолжала рассказывать:

— …Отдельный вопрос: колоть или рубить? Ха! Уколы — быстрее, экономичнее и смертоноснее. Практика показывает, что большинство рубящих ударов довольно поверхностны, они будут снимать здоровье, но понемногу. И в то же время иногда одного укола достаточно, чтобы шкала жизни противника опустилась до нуля. Уколы позволяют бить в щели между доспехами, и особенно хороши в закрытом помещении вроде трюма. А еще уколы делать безопаснее — практически в любом положении ты сохраняешь возможность защититься.

— Но почему так часто прибегают к рубящим ударам? — Я стряхнул пот с ресниц.

— Хороший вопрос! Есть у уколов и свои недостатки. Например, останавливающее действие. Понимаете, о чем я?