Позволив Габриэлю заняться вызовом прислуги, она закрыла глаза и постаралась успокоиться, чтобы отдышаться. Мысленно, она обследовала себя, пытаясь понять, какой вред ей принесло падение с лестницы. От удара болела голова, левая рука и бедро. Но, вместе с этим она чувствовала, что не эти раны были самыми болезненными. Вся сила боли сосредоточилась в животе и пояснице. И у нее имелось только один единственный разумный довод. Ребенок.

— Что ты делала на этой чертовой лестнице?

Катриона изумленно посмотрела на Габриэля. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как муж снова подошел к кровати. Пользуясь минутой, свободной от боли, она вскинула голову и осмотрела его. То, что произошло между ними в этой комнате немного раньше, вспыхнуло в ее памяти.

— Уходи, Габриэль. Иди туда, куда собирался, — тихо проговорила она, прижимая ладонь к животу, — К той, кто тебя ждет. Я справлюсь здесь сама, без тебя.

Это самой этой мысли, что Габриэль готов изменить ей, ее затрясло так сильно, что ей становилось все труднее сдерживать себя.

— Я останусь здесь, там, где мне и положено быть, — рявкнул Габриэль, низко склоняясь над кроватью. Как она вообще могла подумать, что он уйдет сейчас?

Катриона горько усмехнулась и отвернулась, не в силах смотреть на него.

— Нет, вовсе нет, Габриэль, — прошептала она, — Я все поняла. Уходи, дай мне побыть одной. Можешь делать, все, что пожелаешь.

Габриэль выпрямился. Его ноздри раздувались от ярости.

— Хочешь, чтобы у тебя была причина сбежать от меня к своему любовнику?

Катриона выпрямилась, изумленно глядя на мужа.

— Что ты сказал?

Габриэль отошел от кровати. Он провел руками по волосам, чувствуя себя пойманным. Этого он совсем не хотел.

— Твоя записка. Тебе следовало лучше выбирать посыльного. Я все знаю о твоих планах встретиться с Саймоном завтра, — резко бросил он, поворачиваясь к ней.

Катриона не могла поверить своим ушам. Обида и отчаяние накатили на нее. Боль снова охватила поясницу, не позволяя усидеть на одном месте.

Не сводя с него взгляда, она медленно спустила ноги с кровати и встала. Под удивленным взглядом Габриэля, она сделала шаг к нему, так близко, как только могла.

— Что ты делаешь? — прорычал он, осматривая Катриону.

Она не стала отвечать на его вопрос. Вместо этого, взмахнув рукой, ударила его по щеке. Со всей силы, на которую была способна. Ушибленный локоть тут же болезненно заныл, но она этого и не заметила.

Габриэль отшатнулся. Удар не был сильным или особенно болезненным, но, несомненно, удивил его. Так же, как и обида в глазах Катрионы.

— Ты глупец, Габриэль, — прошептала она, покачав головой, — Ты, признался мне в любви, а теперь сам растоптал это чувство собственным недоверием. И за это, я тебя ненавижу. Уходи прочь отсюда. Делай то, что собирался делать. Тебе не место рядом со мной и моим ребенком.