Глава двадцать вторая. Без вести пропавшая

Эх, до чего же, блядь, «прекрасно» просыпаться утром в фермерском погребе!

Сон был тревожный, холодно ещё, сука…

Вчера ночью я дал лишка с Лёликом. Это было слишком. Сейчас я даже не представляю, как вообще смог решиться на такое!

С другой стороны, Лёлик подох с полным комплектом особых ощущений в виде страха, унижения, бессилия и отчаянья, поэтому никто теперь не сможет сказать, что он ушёл слишком легко…

Но совесть моя теперь не чиста, я больше не могу сказать, что не причинял кому-то страданий без особой на то необходимости.

Смогу ли я с этим жить?

Обязательно.

Через пару дней воспоминание об этом неприятном эпизоде исчезнут в потоке событий. Мне уже сейчас приходится прикладывать определённые усилия, чтобы вспомнить всех, кого я убил, Лёлик ничем не лучше остальных, чтобы я помнил о нём.

Вот взять, например, того паренька, который вмешался в нашу с Колчаком гонку… Кто он? Ради чего пытался убить меня? Я задался этим вопросом только сейчас, а до этого мне было абсолютно насрать. Да и сейчас всё так же насрать.

Мир меняет меня. Выходя за дверь больницы я и помыслить не мог, что стану тем, кем являюсь сейчас. Я бы рассмеялся в лицо человеку, который бы сказал мне, что я в холодном зимнем лесу раздену человека, оскоплю его, а затем, как какой-то жестокий дикарь, привяжу его к дереву и перережу ему глотку.

Что я хотел сказать Воронью этими действиями?

Я хотел послать им сообщение: я чудовище не хуже, чем они.

Ладно, пора идти подтверждать статус.