– Ни один из них? – изумилась я.
– Ни один, и лишь немногие из них бывали в лечебном отделении. Эти имена – имена тяжелых пациентов, которые, как правило, попадали в Эпиону в критическом состоянии. С ними не работали терапевты, но терапевты, включая вашего брата, могли выступать консультантами по некоторым случаям.
– Это не так важно, – заметил Гиес. – В Эпионе хорошие врачи, но и они не всесильны. Таких безнадежных пациентов, как эти, из списка, привозят в Эпиону, потому что в других кластерах даже не пытаются им помочь. Иногда здесь происходят чудеса, но чаще – нет. Пациенты умирают.
– А мы хороним их и дарим вечный покой, – подытожил Котт. – Проверьте заключения о смерти, там указана причина.
– Спасибо вам, – я чуть наклонила голову в знак благодарности. – Я рада, что вы избавили меня от сомнений.
– Не за что. Это не попытка обмануть или поддержать. Кто-то другой мог бы побеспокоиться о своих пациентах, но не ваш брат.
Я почти успела разочароваться в очередной версии, но слова Гиеса заставили меня насторожиться.
– Что вы имеете в виду?
– Вопрос совести, – пояснил гекатонхейр. – Все эти пациенты умерли в реанимации, когда там заправляла Регинлейв Норсе. Только ей почему-то до этого нет дела.
А действительно, почему?
Глава 24
Валькирия
При всей мужеподобности Регинлейв, никто бы не усомнился, что она – женщина, поэтому она вполне могла быть той дамой, которую Остин Борд видел с сатиром. А еще у нее хватало ресурсов, чтобы убивать пациентов: в отделении реанимации смертью никого не удивишь, и даже ее подпись на таком количестве отчетов, направленных в морг, не вызвала подозрений.
Но я все равно не представляла, как с ней мог связаться мой брат. Регинлейв достаточно жестока, чтобы убить всех этих нелюдей, а Леон – нет! Или он настолько изменился со времен нашей ссоры? Хоть нет, вряд ли, Сиара ведь любила его именно таким, как я помню, да и остальные отзывались о нем с теплотой.
Так как же он оказался втянут в это? И был ли втянут вообще, возможно, я опять иду по ложному следу?
Мне нужно было проверить, были ли у Регинлейв тайные счета. Если Леону платили так много, то она, должно быть, получала еще больше. Если установится эта связь, то все, Регинлейв уже не оправдается.
Было два способа проверить это: открытый и тайный. При открытом мне полагалось пойти к Эрмину и рассказать ему обо всех своих подозрениях – со списком мертвецов и подписью Регинлейв на документах. Однако он мог и не поверить мне, выставить вон – не только из своего кабинета, из Эпионы тоже. Или он мог провести проверку, которая ничего бы не обнаружила, после смерти Леона Регинлейв успела бы замести следы, если бы захотела. Тогда для меня схема та же: чемодан – портал – внешний мир.
Тайный способ подразумевал, что мы никому ничего не скажем, пока не получим доказательства ее вины. «Мы» – это я и Локи, больше я никому не могла доверить такое. Да, Сиара, Нея и Хакир вроде как на моей стороне. Но что если нет? У того, кто еще жив, могут быть корыстные интересы, даже у Андреаса, так что и он, при всей своей силе, не должен был знать об этом.
А вот призраку уже все равно, он просто развлекается, его не переманишь деньгами и угрозами. Поэтому я радовалась тому, что он со мной, но тихо: гордость не позволяла признать, что он был прав с самого начала.
Я не сомневалась, что личные вещи Регинлейв будет хранить не в комнате общежития, а в своем кабинете в реанимационном отделении. Там она проводила гораздо больше времени, иногда даже ночевала, это было ее пространство, куда никто не мог попасть. В общежитии же хватало тех, кто мог влезть в ее спальню – начиная с Флора, у которого были ключи от всех дверей.