«Полина, блин, какую же глупость ты наделала», – плакала душа.

В дверях аудитории девушка остановилась, потому что застыла взглядом на Зайкине, словно не ожидала увидеть и будто не хотела этого. Карие глаза впились в белое лицо. Выразительный синий обесцвечивал все вокруг, как на старой фотопленке с оттенками сепия.

– Ермакова, че застряла? – подталкивал сзади Гога, пихая ее рукой в спину.

– Отвали, – огрызнулась девушка и хлестнула его по ладони, обернувшись, но прошла внутрь.

– Больно, – зашипел парень.

Зайкин с Игнатьевой посмотрели на них с первой парты без улыбок.

– Ермакова, охренела! Своего мужика бей. Моего не трогай, – возмутилась Игнатьева.

Гога поспешил под защитное крыло.

– Нет у меня мужика, приходится чужих лупить, – буркнула Карина и прошла к последней парте.

Все посмотрели на Зайкина, а тот молчал, уже читал что-то в планшете, положив подбородок на выставленные большие пальцы. Он тоже казался хмурым. Почти ни с кем не разговаривал, точнее, пытался ни с кем не разговаривать. К нему все равно многие приставали – спрашивали о фестивале и чем-то еще. Парень неохотно пояснял.

Настена с Варданяном зашли друг за другом, игриво хихикая. Внимание курса переключилось на них. Парочка этого не замечала. Слишком увлеклись разговором. Остальные стали переглядываться и перешептываться, но вслух никто ничего не комментировал.

– До чего вы договорились? – заранее неодобрительным тоном спросила Карина, когда Настена села рядом.

Вокруг нее еще летали кокетливые светлячки, а на губах блестела влажная улыбка.

– Будем дружить, – с торжеством ответила подруга.

Карина закатила глаза, замкнув круг на Зайкине: «Опять победил, придурок. Это ведь жалкий компромисс, который ни к чему хорошему не приведет». Но Настене она не стала возражать, не хотела портить настроение.

На занятии по французскому они с Зайкиным сели вместе. Одногруппники до сих пор косились, видимо, не одобряли его великодушие. Их презрение прилипало к коже. Деться ей было некуда, потому приходилось терпеть.

Парень отвечал в чате на вопросы приглашенных на фестиваль еды. Потом прилетело сообщение от Лины – номер рейса, дата и время вылета, и сразу еще одно: «Жду». Она улетала в ближайшее воскресенье. Он задумался. Карина замерла: «Неужели сомневается?». В сердце впились иголки по самое ушко – ревность. Впервые такая острая, как ей казалось.

– Не хочешь поделиться своей историей? – воспользовалась она удачным моментом его заминки. – Я ведь тебе все рассказала.

Синий взгляд метнулся в нее. Веки опять покраснели. Зайкин шмыгнул носом. «Точно не аллергия», – установила девушка. – Не так внезапно».

– Сейчас не самое подходящее время и место, – он сморщил левую часть лица.