— Заявление, по собственному желанию, — хотелось добавить:”Засуньте свои деньги себе…” — но я же воспитанная девочка, пошлю её деликатно: — Очень ошибаетесь на мой счёт. Не все такие, как ВЫ.

С гордо поднятой головой, вышла из кабинета. Дверью хлопать не стала, посчитав, что это перебор, хватит с неё того, что я сказала. Пусть подумает, где просчиталась.

Усевшись на своё место, я принялась за работу. Ушла бы прямо сейчас, но по закону — должна отработать две недели, а пока, буду искать свободные вакансии на трудовом рынке. Уходить конечно же не хотелось: работа нравится, зарплата устраивает, коллектив… в принципе, тоже. Но терпеть такое отношение начальства! Баба-Яга, она и есть Баба-Яга — злая, беспринципная, никого не видит и не уважает кроме себя и своего сыночка. Решила, что за деньги может купить кого угодно! Пусть выкусит! Хм, интересно, что она дальше предпримет? Ни за что не поверю, что так просто спустит оскорбление. Но мне уже всё равно.

В подтверждение моих мыслей, появилась Бабайка собственной персоной. Девчонки застыли как ледяные статуи, только глаза ходили туда-сюда. Их удивление и страх понятны: обычно, глава никогда не заходит к нам лично, всегда вызывает к себе, а тут, должна быть очень веская причина присутствия Её Величества здесь — в офисе черни. Я эту причину понимала, а девчонки…

— Ты ещё здесь? — надменно спросила Эльвира Степановна, глядя на меня.

— По условиям трудового договора, я должна отработать две недели, поэтому — да, ещё здесь. Но, если вам неприятно меня видеть — могу удалиться.

Глава быстрым взглядом прошлась по девчонкам и громко приказала:

— Выйдите!

Девочкам понадобилось всего десять секунд, чтобы убежать, даже телефоны на столах позабывали. Теперь, в офисе остались только я и она. Снова цокая каблуками, женщина подошла ко мне и подвинув соседний стул, уселась, как подобает королеве: прямая осанка, гордо поднятая голова… не хватает только скипетра и жезла, да, и ещё короны.

— Перегнула палку, признаю, — начала она. — Пойми меня правильно, тяжело видеть, как единственный сын, в будущем надежда и опора — катится в бездну.

— Поместите его в клинику, — ответила я и осеклась: “Зачем это сказала? Сейчас опять рассвирепеет!”

— Да пыталась уже, — махнула она рукой и расслабившись, откинулась на спинку стула. — Всё время убегает, — оперевшись локтем о подлокотник, устало прикоснувшись к своему лбу, продолжила: — Он очень чувствительный мальчик, всегда тяжело переживает поражения. К счастью, они случаются очень редко, но зато, с каким размахом он пытается об этом забыть! Что касается тебя — с ним это впервые. Ни одна женщина ему не отказывала, наоборот, ещё и приходилось избегать их. Неудивительно, что теперь он в такой депрессии.

Эльвира Степановна оторвавшись от спинки, наклонилась ко мне, взяла за руку и молящим голосом проговорила, заглядывая при этом в глаза:

— Помоги, как мать прошу! Ну чего тебе стоит? Всего разок, от тебя ведь не убудет. Ты же свободна, я знаю, наводила справки, так чего кочевряжишься? Ни за что не поверю, что Виталий тебе не нравится. Он не может не нравиться, это я не только как мать, но и как женщина говорю. А уж я-то, знаю толк в мужчинах, поверь мне.

Так-так, значит Бабайка, решила сменить тактику — надавить на жалость. Это интересно! Что будет, если и сейчас не соглашусь? Пригрозит убить? Она это может. В мыслях я представила, как нанятый ею киллер охотится за мной, наблюдая с крыши в оптический прицел снайперской винтовки. Остальные ведьмы обязательно почувствуют грозящую мне опасность. Может, я тоже почувствую. Но, что смогу сделать, чтобы уберечь киллера от их гнева? Они же его не пощадят! Вот и получится, что по моей вине погибнет человек…

Я осторожно высвободила руку, при этом наблюдая, как молящий взгляд женщины превращается в злобный, мстительный.

— Где он сейчас?

Лицо Эльвиры Степановны вытянулось от удивления. Затем, поднявшись, быстро направилась к дверям, обратившись ко мне, не оборачиваясь:

— Сейчас, подожди…

Как только она вышла, приоткрыв дверь, заглянула Галина.