То, что я сказал: в некотором роде.

«Объяснитесь, пожалуйста».

Хорошо, но для этого мне нужен новый подзаголовок.

«Как вам угодно».

Не вся наука оказывается для нас удобной; некоторые научные данные вызывают у нас немалое беспокойство. Я могу себе представить, какое мучительное молчание воцарилось, когда Галилей впервые встал и сказал папе, что вообще-то на самом деле это мы вращаемся вокруг Солнца, а не наоборот. Для папы Урбана VII, который хотя и выглядел довольно хипповым чуваком, но на самом деле им не был, это заявление было словно ушат холодной воды на голову. Потом Галилей еще раз повторил это и даже написал в книге, хотя папа и убеждал его отказаться от своих слов, а потом сказал еще раз – римской инквизиции во время папского суда. Неудивительно, что это не принесло ему ничего хорошего. В 1634 году он был обвинен в ереси и посажен под домашний арест. Четыре года спустя Галилей полностью ослеп. У него была бессонница, он мучительно страдал от грыжи, и в 1642 году умер. И кто может его винить?

Разумеется, я надеюсь, что то, что я собираюсь сказать дальше, не закончится для меня так же плохо. Мне совершенно не хочется заканчивать свои дни запертым в собственном доме, слепым, с мучительными болями из-за грыжи и неспособностью заснуть. Однако некоторые вещи необходимо говорить, пусть даже они вызывают у нас некоторое неудобство.

Видите ли, я был психоаналитиком на протяжении 1990-х годов, а это было время неумолимой, кошмарной политкорректности. В те годы все мужчины считались плохими, а все женщины хорошими, и на этом любой анализ заканчивался. Мужчины по умолчанию были злоумышленниками или преступниками, а женщины – жертвами. Говорить что-либо другое считалось равнозначным ереси. Мне довелось посетить множество конференций, где мужчин убеждали «принять ответственность за свое насильственное поведение», и нам говорили, что мы должны делать это под бдительным оком женского сообщества, которое проследит за тем, чтобы мы украдкой не сбежали, чтобы вступить в сговор со всеми этими насильниками и злоумышленниками, чего почти наверняка требует от нас наша мужская природа. Причем говорили это не только женщины – большинство подобных речей было произнесено самими мужчинами! Одним словом, оденься во вретище и посыпь голову пеплом, все в таком духе.

Итак, я вырос в убеждении, что мы действительно плохие парни и что насилие – это исключительно мужская проблема. Представьте же себе мое удивление, когда позднее я обнаружил, что это не так! Откуда мы это знаем? Вы помните наших друзей из Университета Отаго? Помните их проект – Данидинское междисциплинарное исследование здоровья и развития, – который длится уже 37 лет и все это время следит за одной группой испытуемых?

В 1997 году несколько исследователей, обрабатывавших собранные на тот момент данные, опубликовали научную статью, посвященную вопросу гендерных различий при ссорах между партнерами[59]. То, что они обнаружили, было более чем близко к социальной ереси (см. табл.).

Показатели бытового насилия, совершаемого женщинами и мужчинами

Источник: L. Magdol et al (1997). Gender differences in partner violence in о birth cohort of 21-year-olds: bridging die gap between clinical and epidemiological approaches. Journal of Consulting and Clinical Psychology 65(1), 68–78.

Это было нечто уникальное, и тем не менее политика «семейного насилия» умудрялась в целом игнорировать вопрос о насилии со стороны женщин. Этот вопрос как бы обходили стороной; звучали невнятные высказывания насчет того, что такие цифры только замутняют ситуацию, состоящую в том, что женское насилие совершается в основном в виде самозащиты, в то время как мужское насилие – дело гораздо более серьезное, поскольку мужчины причиняют женщинам боль. Удивительно, но главным доводом, по-видимому, является то, что мы не должны чересчур беспокоиться из-за женского насилия, потому что оно «незначительно». В 1990-х, если бы я сказал, что какое-либо мужское насилие «незначительно», меня бы растерзали на месте. Мне бы сказали, что если я говорю подобные вещи, это означает, что я вступил в сговор со злоумышленником, – и они были бы правы.

Дело в том, однако, что ученые – довольно дотошные ребята, и самые продвинутые из них, как правило, не позволяют всяким мелочам типа гендерной политики вставать на пути фактов. Поэтому случилось так, что одиннадцатью годами позже Дэвид Фергюсон и его коллеги по Крайстчерчскому исследованию здоровья и развития (Christchurch Health and Development Study, CHDS) опубликовали еще одну статью[60], рассматривавшую вопрос насилия мужчин и женщин, находящихся в близких отношениях. Исследование началось в 1977 году и охватило 1265 детей, рожденных в тот год на протяжении четырехмесячного периода. Вначале их опрашивали ежегодно, затем через немного большие интервалы. И что же обнаружили ученые?

• Насилие присутствовало у 70 % пар.

• Мужчины и женщины показали одинаковый уровень жестокости и насилия.

• Спектры насильственного поведения, проявленного мужчинами и женщинами, оказались идентичными.

• Как мужчины, так и женщины совершали акты серьезного физического насилия.

Очевидно, эти исследования говорят нам, что насилие не только «мужская проблема», это проблема всех людей. И мужчины, и женщины прибегают к насилию в партнерских взаимоотношениях, поэтому нам необходимо рассматривать эти вопросы не только с нашими сыновьями, но и с дочерьми. Любопытно, что CHDS также показало достаточно убедительный список факторов, с помощью которых можно предсказать склонность детей к насильственному поведению в дальнейшей жизни:

• семейная история, полная социальных, экономических и прочих лишений;

• родители, которые сами вышли из неблагополучных семей;