— Привет,
Медленно он щелкнул.
Я смогла сделать это. Уголки моего рта приподнялись.
Этот маленький признак понимания, по-видимому, был той поддержкой, которая была нужна Уилле, чтобы снова броситься в веселый натиск слов. Мне приходилось заставлять себя следить за ее предложениям.
— …отсутствовала в течение довольно долгого времени. Сначала мне нужно было приходить сюда лечить тебя три раза в день. У тебя была сильная инфекция. — Она покачала головой. — Очень сильная.
Новое слово. Но я мог понять, что это значит.
Я пошевелила руками, напрягая их, чтобы подняться. Я ожидала, что это движение будет встречено стеной боли, но этого не произошло. Болезненность, да, но ничто по сравнению с тем, что я пережила за последние несколько недель.
Невероятно.
— Я уверена, что это все еще больно.
Я подняла голову и увидела, что Уилла смотрит на меня с морщинкой между бровями.
— Не так плохо, — ответила я. — Спасибо.
Она издала тихий, сосущий звук зубами, нечто среднее между грустью и неодобрением.
— Бедняжка. Твоя спина была ужасна.
Легкий холодный ветерок привлек мой взгляд к правой части комнаты, которая, по сути, представляла собой стену со стеклянными окнами от пола до потолка, выборочно прикрытую слоями пыльно-голубых шифоновых занавесок. Одно окно было приоткрыто, позволяя морскому воздуху проникать внутрь.
Комната была маленькая, но безупречно чистая. Единственной мебелью была моя кровать, большое зеркало и шкаф. Все они были простыми по конструкции, но явно дорогими, из массивного красного дерева с серебряной фурнитурой. Эта фурнитура, по сути, была единственным украшением. Каждая деталь — каждая ручка или рычаг — была маленькой серебряной луной.
Еще один ветерок. Я вздрогнула, обхватив себя руками. Только тогда я, к своему смущению, поняла, что на мне нет рубашки.
Моя застенчивость, должно быть, отразилась на моем лице.
— Не волнуйся. Обнаженные тела для меня не новость, — сказала Уилла. — Но у меня есть одежда для тебя. Я предполагаю, что ты больше не захочешь надеть