– Конечно! – снова оживилась моя злючка. – Средства для снятия макияжа у меня-то нет. Пришлось мылом умываться. До сих пор глаза болят…

Она снова осеклась, когда мои губы коснулись ее плеча. Я видел, как от резкого вздоха приподнялась ее грудь в тугом корсете. Потянул молнию. Ее тяжелое платье, усыпанное блестками, словно изумрудной пылью, шелестело под моими руками. Пальцы плавно скользили по спине. И я все думал, как же мне хочется сейчас смелее коснуться этой шелковой кожи.

– Ты, – тихий голос Ники вклинился в мои размышления, – х-хочешь меня? Вечером ты сказал…

– Прости. Я наговорил тебе всякого…

– Ответь на вопрос, – потребовала она.

– Черт, конечно хочу! Я думал это очевидно, – я сжал ее предплечья.

– Очевидно. Как и любую другую женщину.

– Нет.

Я погладил ее спину и успел уловить запах волос, прежде чем Ника опустила руки. Платье упало к ее ногам изумрудной лужицей.

– Ника, – голос охрип.

Мои ладони, как раньше, словно наткнулись на невидимое препятствие, и зависли над хрупкими плечами.

– Боюсь, теперь твои провокации могут плохо закончиться. Меня ведь больше ничего не сдерживает.

Вместо ответа она потянула вниз трусики.

– А, черт! – я подхватил Нику и усадил на столешницу.

Прямо перед моим носом оказалась налитая девичья грудь. Вероника попыталась свести бёдра, привлекая мое внимание к своему лобку. Я встал между ее раздвинутых ног, не позволяя ей прятаться от меня, и оценил ее смятенный вид. Щеки раскраснелись от смущения. Рот приоткрыт от тяжелого дыхания. А сама Ника вцепилась пальцами в край столешницы.

– Ты ведь первая это начала. К чему теперь стеснение? – я погладил ее подбородок.

Ника прикусила пухлую губку.

– Если ты захочешь остановиться, я исполню твоё желание, – с этими словами, я легко коснулся ее губ.

Моя рука скользнула вниз по нежному телу. Я хотел изучить каждый миллиметр. Насладиться ею. Отстранился, чтобы наблюдать за ее реакцией. Пальцы очертили напряженный сосок.

– Мне остановиться?