— Да. Мераскова степь теперь принадлежит Империи, — порадовал я его. Ну, надеюсь, что порадовал.

— Как ваша супруга?

— Спасибо, хорошо. Лоари ждет ребенка.

— О, поздравляю! — я так и представил сдержанно-скромную улыбку ротмистра.

— Спасибо, ротмистр. Но давайте не будем вокруг да около ходить. Вы знаете, для чего устроена наша встреча?

— Да, мне Шель сказал, — на удивление спокойно ответил Киннес.

— И что вы об этом скажете? Спорить будем, доказательства друг другу приводить или монетку бросим? Хотя я ума не приложу, где мы тут возьмем монетку и как сможем ее бросить…

— Наверное, не нужно ни того, ни другого, — черт, как ему это удается? Я на нервах весь, а он, похоже, и правда спокоен, а не рисуется. Что значит солдат и дворянин! — Я вам и так уступлю.

— Как — уступите? — я был ошарашен. Чего угодно ожидал, только не этого.

— Просто уступлю. Знаете, я уже привык быть мертвым, пока этот Шель ко мне не обратился. Мне не трудно к этому вернуться. Тем более, — был бы ротмистр живой, наверняка бы тут усмехнулся, — есть в этом и хорошая сторона.

— Какая? — растерянно спросил я.

— Покой, — я снова мысленным взором увидел его улыбку.

— И ради покоя вы уступите мне жизнь? — чего-то я в людях не понимаю, судя по всему…

— Да, я уже сказал, что уступлю. Знаете, Миллер, когда я был жив, я даже никогда не думал и не мечтал о покое… А сейчас не хочу его ни на что менять.

Хм, вот как? Смертный покой затягивает, прямо как алкоголь и наркотики? Ну а почему бы и нет? Особенно, если не меня. Киннесу я, понятное дело, попытался сказать это в более обтекаемых выражениях:

— Мне сложно вас понять, ротмистр. Я здесь совсем недавно, и к здешнему покою не привык.

— И не надо, — мягко поддержал меня Киннес. — Не надо. Оставьте покой мне, а сами живите дальше. Еще успеете сюда.

— Да уж, успею… — а что еще оставалось сказать?

— И попозже, — добавил ротмистр. — Сами понимаете, чем больше времени пройдет между свадьбой и похоронами, тем лучше.

— Лоари мне сказала, что вы…