Устроить бывшему парню чесотку в интимном месте: желание мстительное.

– Такая мелочность тебя недостойна, Кэроу.

– Он заслужил, – бросила она, забыв о прежнем стыде. По словам Зузаны, за плохое поведение нужно наказывать, и Кэроу добавила: – Ты ведь не спрашиваешь своих поставщиков, что они собираются загадывать. Уверена, заставить человека чесаться – сущие пустяки по сравнению с их желаниями.

– Надеюсь, ты им не чета, – без затей ответил Бримстоун.

– Но поручиться не сможешь?

Поставщики зубов, заходившие в лавку, за редким исключением, представляли собой наисквернейшую часть человечества. Хоть у Бримстоуна и был небольшой круг давних помощников, которые не вызывали у девушки чувства омерзения (к примеру, старая торговка алмазами – несколько раз она даже выступала в роли бабушки, чтобы записать Кэроу в школу), в большинстве своем сюда являлись подлые, гнусные типы с запекшейся под ногтями кровью. Они убивали и калечили, в карманах носили клещи, чтобы рвать зубы у мертвецов, а иногда и у живых. Кэроу питала к ним отвращение, и, уж конечно, она была лучше их.

– Докажи – используй желания на добрые дела, – предложил Бримстоун.

– Тебе ли говорить о добрых делах! – рассердилась Кэроу и указала на ожерелье, которое он сжимал в гигантских когтистых руках: крокодильи зубы – скорее всего из Сомали, волчьи клыки, конские моляры и гематитовые бусины. – Интересно, сколько из-за тебя сегодня погибло животных. Не говоря уже о людях.

Исса удивленно ахнула. Кэроу понимала – лучше попридержать язык, но остановиться не могла.

– Нет, правда. Ведешь дела с убийцами, и даже не взглянешь на горы трупов, которые они оставляют за собой. Притаился тут как тролль…

– Кэроу!

– Я их видела – множество мертвецов… А девочки с окровавленными ртами! В жизни не забуду. Для чего все это? Что ты делаешь с зубами? Расскажи, может, я пойму. Должна же быть какая-то причина…

– Кэроу, – вновь произнес Бримстоун. Он не сказал «замолчи» – он прекрасно передал это голосом, а затем неожиданно встал.

Кэроу притихла.

Когда она смотрела на Бримстоуна, то видела в нем не зверя, а существо, которое по каким-то неизвестным причинам растило ее с младенчества и делало это не без нежности. Но порой он лишал ее дара речи – когда говорил таким тоном, как сейчас. Его голос проникал внутрь ее сознания и заставлял осмыслить полную, страшную правду о нем.

Бримстоун был монстром.

Если бы он, Исса, Твига и Ясри вышли из лавки на улицу, люди бы так их и назвали: монстры. Демоны, или бесы. Сами себя они называли химерами.

Человеческими у Бримстоуна были только руки и массивный торс, хотя покрывала их не кожа, а скорее шкура. Квадратные грудные мышцы рассечены застарелыми шрамами. Плечи и спина тоже в шрамах, образующих сморщенную светлую сетку. Бедра с львиными мускулами, с выцветшей шерстью золотистого оттенка, но вместо мягких кошачьих лап они заканчивались ступнями, которые могли принадлежать хищной птице или ящерице, а может, дракону – эта версия Кэроу нравилась больше всего.

Что касается головы: баранья голова была покрыта не шерстью, а такой же грубой коричневой шкурой, как и все тело. Глаза – от рептилии, вокруг плоского овечьего носа блестела чешуя, огромные рога свивались спиралями.

На цепочке болтался комплект ювелирных линз в темных оправах – единственное украшение, если не считать еще одной вещицы. Она не бросалась в глаза, потому что не блестела: старая грудная птичья кость, так называемая «счастливая косточка», которую он носил на шее. Кэроу не понимала, зачем она ему, знала только, что трогать эту вещицу строго-настрого запрещено, и оттого ей страстно хотелось до нее дотянуться. В детстве, сидя на коленях у Бримстоуна, она то и дело предпринимала попытки схватить кость, но Бримстоун всегда оказывался проворнее – Кэроу так и не удалось даже пальчиком достать до нее.