— Не ходи со мной, жди здесь! — приказала я непреклонным тоном, вытаскивая из ножен Кото и мелкими шажками спускаясь по осклизлым крутым ступеням, уходящим куда-то ниже уровня первого этажа. Внезапно я вздрогнула и остановилась, носом почуяв опасность. Нет, не зря, оказывается, нас учили различать малейшие нюансы и оттенки любого, даже самого трудноощутимого запаха. Из подвала сладковато тянуло свежей человеческой кровью, гнилью быстрого разложения и еще какими-то изысканными женскими духами, имеющими совершенно неописуемое амбре. Такой аромат может источать опущенная в яд роза, благоухая обманчиво райскими фимиамами, смешанными со смрадом разверстой могилы. Меня чуть не затошнило от отвращения. Странный запах притягивал и отталкивал одновременно. О, это был дух греховного, порочно-возвышенного наслаждения. Именно так в моем понимании и должна была пахнуть она — моя проклятая сестра, повелительница стригоев!
Одним гигантским прыжком я преодолела оставшийся участок лестницы и приземлилась на ровную площадку с настежь распахнутой дверью. За обитой железом створкой начиналась обширная подвальная комната, плотно заставлавленная шкафами с разнообразными свитками, манускриптами и рукописями. Пол архива устилал толстый слой мелко изорванных бумаг. А поверх обрывков нелепо распростерлись два растерзанных тела, облаченных в коричневые шерстяные рясы. Я склонилась над одним из трупов, подмечая и гладко выбритую монашескую тонзуру, окруженную жидким венчиком седых волос, и рваные раны, и две аккуратные дырочки на шее, как раз над артерией. Следы укуса стригоя. Внезапно самым краем глаза я различила темную тень, метнувшуюся за моим правым плечом. Я крепко сжала рукоять Кото, обеими руками занося его для удара, и резко обернулась, прокрутившись на пятках. Но тень и не подумала отступить, неожиданно превратившись в величественного пожилого мужчину, одетого в безукоризненно элегантный смокинг. Я онемела от изумления.
От неожиданности моя ладонь разжалась, и клинок бесшумно упал на заваленный бумагами пол. Прежде чем я успела прийти в себя и нагнуться, нарядный незнакомец одним незаметным для глаза движением преодолел разделяющее нас расстояние, поднял Кото и с любопытством повертел его в руках.
— Замечательный клинок! — он протянул мне мой кэн безупречно корректно, рукоятью вперед. — В нем чувствуется древняя и сильная энергетика, ничуть не ослабевшая за века. Светлая, кстати. Будь моя аура чуть слабее, я бы мог получить весьма чувствительный ожог… — почти бесцветные глаза незнакомца смотрели на меня по-отечески заботливо. — Я напугал тебя, девочка?
— Ну вот еще! — самоуверенно фыркнула я, вкладывая Кото в ножны и поправляя кожаный оби. Руки мои немного дрожали от волнения, но я постаралась не выказывать слабость и, наверное, даже казалась смешной, важно надувая щеки и напуская на себя вид непобедимого самурая. — Я старости не боюсь, я ее уважаю…
Мужчина иронично прищурился:
— И такую тоже? — внезапно его тонкогубый рот широко раскрылся, превращаясь в бездонную черную пасть, из которой выпирали два острых клыка.
— Матерь Божья! — с придыханием выкрикнула я, отшатываясь и осеняя себя крестным знамением. — Так вы стригой?
Незнакомец удовлетворенно оперся на отделанную инкрустацией трость, странным образом появившуюся в его морщинистых руках. Я едва удержалась от желания протереть глаза. Даю голову на отсечение, еще мгновение назад его ладони оставались абсолютно пустыми. Откуда же взялась эта шикарная палка? Не из воздуха же он ее достал?
— Это не фокус, — мужчина любовно погладил золотой набалдашник в форме волчьей головы. — Я безнадежно стар, дорогая девочка. Мои ноги давно уже стали слишком ненадежной опорой. А магия Темного отца по-прежнему со мной… Проклятая подагра! — он медленно подошел к обшарпанному креслу и с громким вздохом облегчения опустился на сиденье, обтянутое потрескавшимся дерматином. — Садись и ты, Дочь Господня, нам предстоит долгий разговор.
Я послушно плюхнулась на грубый трехногий табурет, оказавшись на уровне, сильно уступающем высоте кресла. Теперь я смотрела на незнакомца снизу вверх, смахивая на прилежную ученицу, трепетно внимающую лекции заботливого учителя. Мужчина протянул длинные пальцы, заканчивающиеся, к моему ужасу, острыми черными, загнутыми внутрь когтями, и осторожно приподнял мой подбородок. Холодные подушечки деликатно и едва уловимо скользнули по носу, скулам, щекам… Мужчина сухо рассмеялся:
— Глаза отнюдь не являются самым надежным органом чувств! Они склонны обманывать нас и вводить в заблуждение.
— А что не обманывает никогда? — заинтересованно спросила я, будучи не в силах оторваться от созерцания его умного, благородного лица.
— Сердце! — поучительно изрек незнакомец. — Верь ему всегда. А еще интуиции, обоснованным доводам разума и воздействию энергетического поля. Вот, например, у тебя оно очень харизматично выражено, с явными задатками лидера и бойца. Яркий солнечный свет, ничем не искаженный и не запятнанный. Идеальный непроницаемый доспех для Божьего воина…
— Вы стригой — порождение Тьмы! — возмущенно перебила я. — Но так легко говорите о Боге, словно… — я замялась, тщетно пытаясь подобрать точную формулировку для своих противоречивых эмоций, — словно он все равно присутствует в вашей душе.
— Дорогая, ты слышала о «Совершенных»? — вопросом на вопрос ответил незнакомец.
— Конечно! — всплеснула руками я. — Кто же не слышал о легендарных катарах! Их называли еретиками, преследовали и убивали, но я не считаю их виновными в чем-то предосудительном…
— Почему? — поощрил меня мужчина.
— Почему? — я ненадолго задумалась. — Они тоже верили в Господа нашего Иисуса Христа, просто утверждали, что для общения с Богом людям не нужны священники и церкви. Для этого нужны лишь искренняя вера и желание творить добро. Бог един и обитает в различных местах — в пустыне и на море, в небе и на земле, в костеле и мечети, в синагоге и храме… Он имеет десятки имен, но это не меняет ни его сущности, ни его роли. Бог обитает в нашей душе!
Мужчина откинулся на спинку кресла и рассмеялся серебристым, журчащим, будто весенний ручеек, смехом: