– Сразу видно – русский человек, – подмечает собеседник, – хотя есть что-то и от грузина. Угадал?
– Скандинавские крови есть. Грузинов в роду не было.
– Жаль! – сокрушается грузин. – Бери автомобиль, в бывшем Союзе продашь, богатым станешь. Ты же из бывшего?
– Из бывшего. А как догадался?
– Генацвале, так видно же, – он поднял вверх ладошку на уровне моего лица.
– Ты же тоже из бывшего, насколько я понимаю.
– Да, но я из Грузии. Это особая страна. Мы и при Советах неплохо жили. Но я чувствовал, что кинут нас всех по большому счёту. Нюх у меня на это. Этот старый лис Шеварднадзе мне никогда не нравился. Ещё до перестройки дёрнули мы с женой на Запад. В Антверпене в этом – дело своё открыли. Капитал был начальный. Магазины с ней завели: сначала один «Москва», следом второй «Тбилиси». Сам знаешь: под лежачий камень коньяк не течёт. Ещё восемь лет назад ваши моряки валом валили, скупали всё и много. Успевай только товар завозить. А сейчас не знаешь, чем и торговать. «Тбилиси» закрыть пришлось. Вот, только «Москва» и осталась, да и то еле держится, – грузин указал на витрину магазина, где красовалась самописная реклама на русском:
– Но почти никто не заходит, – продолжает он. – Разве какой-нибудь бедный индус раз в неделю заглянет и всё. Вот старыми машинами и приторговываю. Их здесь, кроме ваших, никто не берёт. Раньше это старьё просто на свалку увозили, да ещё приплачивали. Здесь место на свалке денег стоит. А сейчас всё в бывший Союз уходит. Они за ваш счёт все уже на новых авто катаются, честное слово. А вы с их старыми мучаетесь, да ещё похваливаете. Я только удивляюсь.
– Я тоже удивляюсь, – подыграл я. – А что ещё остаётся делать?
– Не надо было систему ломать. Запад бы сам догнил с его дутыми ценностями. Спасовали! А теперь они новую колонию приобрели. На ней можно ещё век жировать.
– Какую колонию? – не понял я.
– Эсэсэрию бывшую. Теперь она вся к их услугам.
– Ну, нас не спрашивали, – стал оправдываться я.
– Да, меня тоже не спрашивали, но и я спрашивать не стал. Теперь закон один: кто сильней, тот и господин. Но не так всё просто, как мне казалось с самого начала. Здесь система очень жёсткая. На выживание. Естественный отбор. Как по Дарвину. Только выживает не сильнейший, а хитрейший. Каждый норовит утопить конкурента. Цивилизованными методами, конечно. Но топят по-настоящему, так, что пузыри идут. Я это уже на себе чувствую. А у вас всё ещё впереди. Хлебнёте по полной программе. Поймёте тогда, за что большевики боролись. Привыкли ведь на всём готовом жить. Вот и размякли…
– А ваши ещё приезжают, – спросил я, – из Грузии? – Мало. Можно сказать, не приезжают уже. Это раньше, когда из Союза бежали, тебе сразу и политическое убежище, и пособие, и статьи в прессе с гонорарами, и курсы по адаптации. А сейчас ты изгой. Никому не нужен. Они своё дело сделали по дискредитации Страны Советов, холодную войну выиграли и – всё. Сейчас другие правила игры. Кина больше не будет. А вот хохлы ещё едут. Требуют экологического убежища. Чернобыль их достал. Столько сюда понаехало, что создаётся впечатление – на Украине хохлов не осталось. Вот, мимо один едет на старом «Опеле». Дымит на весь Антверпен. И куда полиция смотрит?!
На ржавой машине действительно мимо нас проезжал мордатый мужик.
– С таким видом, – прокомментировал грузин, – обычно миллионеры на «Линкольнах» разъезжают. Даже не поздоровался. А ведь «Опель» у меня покупал. Дым сзади, как из дырявого паровоза. Укатал! А ведь был, как новенький. У них здесь своя диаспора образовалась. Друг за друга горой. Чужих к себе не допускают. Скоро весь Антверпен оккупируют. Бельгийцам придётся на Украину переселяться, честное слово. Покупай автомобиль, генацвале. А?
– Ищи других, – посоветовал я.
– А где их найдёшь? Ваши моряки все под чужие флаги разбрелись. Валюту зарабатывают. Другие времена теперь. Надо что-то придумывать, а что, не знаю. Может, с вашего парохода кто захочет? Подержанное авто. Проценты с меня. Проценты – каркас капитализма. Без них всё рухнет.
– Бог тебе в помощь! – сказал я на прощанье и поехал, куда глаза глядят.