— Конечно, по-прежнему мы ждем создания источника энергии. Термояд становится задачей номер один. Стоит ожидать эликсира, продлевающего жизнь. По-прежнему надеемся на контакты с другими цивилизациями, хотя надежда встретить множество обитаемых миров угасает… Уже ясно, что если жизнь во вселенной есть, она является большой редкостью. Когда мы с Аркадием Натановичем начинали, нам казалось, что вселенная вполне может быть заполнена разумом. Нет, это не так. Имеет место так называемый основной парадокс ксенологии. С одной стороны, кажется очевидным, что раз возникнув, разумная жизнь достигает, каких угодно высот, а с другой — она должна тогда стать явлением космического масштаба, а мы этого пока не наблюдаем…
— Значит, мы — исключение из правил вселенной?
— Правило. Но очень редко реализуемое…
— Позволю себе спросить, пишите ли вы сейчас что-то новое?
— Пишу. Но медленно. Трудно.
1998
О Фарухе Рузиматове и силе гармонии
— Я бы хотела спросить…
— А вы что будете? Чай, кофе, «какава» с молоком?
— Чай. Да, так вот, вы много экспериментируете, по-моему. Например, заговорили в «Моцарте и Сальери». И вообще много нестандартных партий, смелых решений… Вам это ближе, чем классика?
— Вообще классика для меня — высшая форма балета. По-настоящему танцевать ее могут единицы. Мы еще держим марку, но… нет звезд. Вспомним 70-е годы. Большой театр — это была целая плеяда звезд. Да, мы пережили взлет и падение Империи.
— Был такой английский фильм «Билли Элиот» — история мальчика из простой горняцкой семьи. Его никто не понимает, над ним все смеются, а он… танцует. И, в конце концов, — побеждает. Выбирается в Королевский балет и становится звездой. Танцует Зигфрида.
— Это только название «Королевский балет». В Англии не было, нет и не будет балета. Там футбол, регби, музеи… Но не балет.
— Я не о том. Для вас этот путь тоже был труден? Было ли непонимание, сопротивление вашему решению танцевать?
— Нет, у меня музыкальная семья. Мама — профессиональная певица, танцовщица, папа — музыкант. А у меня к балету интереса не было никакого… Но приехали педагоги из Ленинграда и в пионерском лагере обнаружили меня. Непонятно почему. Нас было 10 человек из Средней Азии. Мы прошли здесь конкурс и нас всех взяли. Мне было тогда 10 лет.
— И родители отпустили в Ленинград? Тяжело было отрываться от семьи? Страшно?
— Нет. Всегда было интересно. Я же полюбил это дело… Сейчас, правда, я в школу вообще не захожу — как отрезал. Но учителя у меня были замечательные. И я просто счастлив, что это произошло, хотя и без всякого моего участия.
— Судьба?