Несмотря на все, что творилось в моей жизни, я не забыла о своем желании. Тогда я была ещё полна подсознательных мечтаний. Не верила в то, такую возможность, но все же безумно этого хотела. И надеялась на то, что закончу дневник, уезжая с Сэтом в закат на его синем коне. Правда, я не думала о том, куда при таком раскладе денется Дэя, и что будет дальше… За последнюю строчку сказки редко кто заглядывает. Думаю, мне все равно понравилось бы наше «дальше», невзирая на трудности.
Сейчас я была готова к отказу, готова принять его, но вопреки всему услышала:
– Хочешь сок? Я быстро переоденусь.
Я покачала головой, и сказала, что просто подожду. Отошла к окну, чтобы запомнить вид на город из его квартиры.
Была ли я счастлива? Да, однозначно, и мне хотелось бы поставить в конце этого предложения точку, но… Я не могу.
Разглядывая плывущие по небу облака, я думала о том, что иногда попросить проще, чем промолчать. Но почему-то раньше я неизменно выбирала второе. Отступала, когда надо было дать достойный отпор Патрисии или нападкам отца, хотя по сравнению с Дэей они казались новорожденными котятами. Пасовала перед парнями, которые мне нравились, избегала их и прятала взгляд. Отказывалась от того, к чему устремлялся более шустрый, потому что думала, что все равно не успею и проиграю. Это было глупо, но это было. Теперь я другая, и мне приятнее думать о том, что моя жизнь в моих руках, что я могу все изменить. Думаю, приблизительно о том же говорила Дэя Северянка, но я сама пришла к этому значительно позже.
Моя жизнь зависит не от того парня или вон той красотки, а от меня самой. И знаете, что? Так сложнее, но гораздо интереснее.
Говорят, когда ловишь секунды совпадения часов и минут, это к счастью. Не могу поверить, что все закончилось. В то, что она меня отпустила. Люди, лишенные свободы на долгое время, меня бы поняли, но радость моя была кратковременной, как вспышка.
Слишком многое осталось в памяти – события её жизни, вплетенные в мою. Мне по-прежнему девятнадцать, но я многое повидала. Жестокость и отчаяние, кровь, боль и смерть; свет, похороненный под пластами тьмы.
Я собираюсь рассказать о том, что произошло в последние несколько дней, чтобы поставить точку в этой истории. А потом сделаю то, что она мне посоветовала. Вряд ли Дэя думала, что я всерьез решусь на такое. Я человек, они – живые легенды. И все-таки я найду Дариана. Он единственный, кто может её остановить.
------------------------------------------------------
Мы уезжали шестнадцатого октября. Я проснулась… точнее очнулась ранним утром. Тело снова мне не принадлежало, я была полностью во власти Дэи. Что до неё, то она наслаждалась последней возможностью побыть человеком.
Она лежала поверх альбомных листов, на кровати. Спиной, ладонями и кончиками пальцев мы чувствовали поверхность бумаги. Рисунки были разбросаны по всей комнате, холодный воздух трепал волосы, стелющиеся по полу, в ушах шумело. Запрокинутая голова казалась тяжелой.
Над балконными перилами медленно поднимался слепящий диск солнца – впервые за всё время пребывания в Сиэтле Дэя не встречала рассвет на балконе. Вот так и узнаешь о себе много нового. Я-то наивно полагала, что по утрам спала.
Музыка, звучащая фоном, врезалась в сознание, заставляя чувствовать и переживать снова и снова сначала ночь с Натаном в Ньюкасле, а потом поздний вечер во Флоренции, когда боль раскалённым жалом вошла в сердце. Не исключено, что не было никакой музыки кроме той, что звучала сейчас в её сознании.
Дэя позволила мне побыть собой рядом с Сэтом. Всего ничего. Жалкие часы по сравнению с вечностью, которая была у неё, но и то королевский подарок.
Она думала о том, что я не смогла бы выдержать такой силы чувств, думала обо мне так, будто меня сейчас не было рядом. Я не сразу поняла, что Дэя просто не чувствует моего присутствия. Она была пьяна болью и отчаянием. Я пыталась позвать её, но тщетно. Это сводило с ума, но для неё в таком состоянии не было ничего необычного. Дэя сходила с ума год за годом, век за веком, бросаясь в омуты полубезумной страсти и звериной жестокости. Она принимала их как данность, и шла дальше.
Где-то под альбомными листами с эпизодами, вырванными ею из когтей прошлого, лежали авиабилеты и документы. До рейса оставалось шесть часов, на краю сознания периодически возникала мысль, что надо дотянуться до телефонной трубки и вызвать такси. В ожидании эмоции то сходили на нет, то вновь достигали пика, и тогда она сворачивалась клубком прямо среди своих рисунков. Холод полз по коже, становясь не просто частью – её существом, а когда немного отступал, она начинала рисовать. Сколько их было, рисунков-образов, от которых никак не получалось избавиться, выкинуть из головы?
Я видела, как из-под её… или наших дрожащих пальцев появляются очередные наброски, и всякий раз, когда Дэя добиралась до отчетливого образа Натана, она отбрасывала рисунок.