Затем, бросив на меня неприязненный взгляд, предлагает:

— Может, железо и огонь помогут развязать ему язык?

Герцог медленно поворачивает голову, глаза его, до того полуприкрытые тяжелыми веками, широко распахнуты. Машинально поправив висящую на шее цепь, какой можно бы удержать у причала торговый когг, говорит неверяще:

— Мой бог, в первый раз на моей памяти тебе удалось пошутить!

Жак де Ли смущенно пожимает широкими, в дверь не пройдешь, плечами, громко звякает поддетая под камзол кольчуга:

— Правильно говорят в народе, ваша светлость, с кем поведешься… Набрался вот разной гадости от французишек. Да и чего хорошего можно ожидать от людей, что вместо кровяных колбас жрут склизких жаб и лягушек, а вместо доброго пива давятся кислым вином с пузырьками!

Весело хмыкнув, герцог поворачивается ко мне.

— Поздравляю, ваша светлость, — скалю я зубы. — У вас появился вполне достойный кандидат на роль придворного шута. Ему не хватает лишь барабана да дурацкой шапки с бубенчиками.

Застывший у двери великан грозно хмурится и сопит. Его лицо багровеет, глаза выкатил, а брови насупил, словно вот-вот ринется в драку, но мы не обращаем на него внимания.

— Достойно изумления! — продолжает герцог насмешливо. — Человек, за голову которого объявлена крупная награда в трех государствах…

— В четырех, — негромко поправляю я его.

— Пусть в четырех, — легко соглашается герцог. — Так вот, этот человек с пафосом вещает о данной им когда-то присяге!

Помолчав, я предупреждаю:

— Рассказ займет много времени.

— Пусть так, — легко соглашается герцог. — У меня лишь одно условие, Робер: постарайтесь говорить правду, и только правду. От того, что вы мне расскажете зависит, помогу я вам, либо нет. Идет?

Я медленно киваю. В общем-то я предполагал, что за помощь мне придется расплатиться. Что с нищего рыцаря возьмешь кроме информации? О свалившемся на меня богатстве я и не думаю заикаться. Сказано же тем, кто был поумнее нас: "Не соблазняй малых сих". Время ныне тяжелое, ляпнешь вслух лишнее, и жизнь закончишь в подземном каменном мешке. Если уж король Франции Филипп Красивый из-за сокровищ тамплиеров целый орден под нож пустил, то и герцог Лотар Баварский вряд ли устоит перед соблазном.

А потому рассказывать следует с осторожностью, всячески избегая острых углов. Итак, с чего начать? С нападения сарацин, или с найденной в замке Молт секиры? С древней фрески на стене церкви святой Анны, что в Ла-Рошели, либо с подземелья, где я был похоронен заживо? С истории о предательстве, либо с саги о мести? Где пролегло начало пути, что привел меня сюда? Как следует подумав, я начинаю так:

— Когда два года назад я стоял на побережье Ла-Манша, жизнь казалось мне простой и ясной, — тут я припоминаю нечто, сказанное отцом нынешнего герцога, и добавляю с усмешкой:

— Такой же простой и бесхитростной, как стальной клинок. Я твердо знал, что должен выполнить свой долг перед Францией — убить герцога Орлеанского, дядю Карла VII, чтобы не допустить смуты в стране. И так же ясно я понимал, что после этого убийства у меня нет никаких шансов дожить до встречи с вашей кузиной…

С тех самых пор, как первый человек догадался построить жилище, возникла проблема его защиты. Уж больно много нашлось желающих елейно спросить: "Кто, кто в теремочке живет?" Вот и обносят владельцы высокими стенами города и веси, крепят ворота. А во рвы, выкопанные вокруг своего, кровного, втыкают заостренные колья и напускают воду.