Инталия обрадовалась его появлению, но отвлекаться было нельзя, поэтому позвала негромко:

— Шер, помоги!

Маг понял, встал за спиной, выдохнул, настраиваясь, положил ледяную ладонь между лопаток девушки и тонкой струйкой начал вливать в нее силу. Как бы не нуждалась Инта в магии, расширять поток было нельзя, ведь девушке нужно было преобразовать энергию смерти в силу жизни. В этом был самый важный недостаток прямого вливания, опасность «пережечь» каналы, сбить поток, дюжина вариантов неприятных последствий и, тем не менее, этим способом поддержки пользовались все — от лекарей до артефакторов.

Время шло, почти невидимые швы ложились на нежнейшую ткань поврежденного органа, прапорщик понял, что есть передышка, и начал разгонять солдат, требовалось собрать лошадей, и повозки, захоронить погибших. Усталость безумной ночи сказывалась, мир будто накрыла невесомая пелена усталости. Внезапно кто-то из солдат вскрикнул, выстрелил уголек из костра, или камушек попал под сапог некроманта, не важно, что произошло, но в какой-то момент Арикшавер пошатнулся, упустил поток и замер в ужасе, ожидая, что Инта получит холодовый ожог во всю спину, или вскрикнет, падая в обморок от боли, но… ничего не произошло, только обручальное кольцо на ее пальце вспыхнуло плетением света и тьмы.

— Закончила! — распрямилась медичка, потирая затекшую спину.

Ашер тотчас убрал ладонь и помог девушке подняться. Раненые выглядели плохо, но ему, как некроманту, было видно, что Инталия не просто зашила тела, но и залатала энергетические оболочки, поэтому жизненная сила солдат перестала утекать, и, со временем, они восстановятся, несмотря на тяжесть ран.

— У кого еще есть раны, подходите по одному! — скомандовала медичка, открывая маленький саквояж с обычной походной аптечкой.

Мелких ран было много. Переломы, следы когтей, обычные ушибы, ожоги, даже заусеницы от сломанных бортов, вспахавшие бока и животы полуодетых людей в тот момент, когда они выпрыгивали из повозок, спеша спастись. К счастью для всех, когти лейвосов не были ядовитыми.

Этих полузверей можно было бы назвать оборотнями, но они никогда не становились людьми, сохраняя единый облик всю жизнь. Королевский бестиарий относил их к категории разумных, поскольку лейвосы имели собственную речь, сообщества, носили одежду, строили дома, больше похожие на логова, и даже торговали. Однако молодые самцы, которых рождалось в разы больше, чем самок, периодически нападали на караваны, грабили деревни, пытаясь завоевать для клана новую территорию или соблазнить самку добычей. Чаще всего набеги заканчивались гибелью людей и грабежом, но на этот раз не повезло лейвосам.

Прапорщик, выстроив солдат в очередь снова занял свое место подле медички и помогал, придерживая, где нужно, подавал бинты и мази. Он смотрел на следы побоища совершенно спокойно, наверняка, видывал и не такое, потому и держался, не высказывая скорби, зато отлично утешал солдат, вынужденных копать могилы тем, с кем еще вчера они ели из одного котла.

Покончив с лечением, Инталия подошла к единственному офицеру:

— Герр лейтенант, что мы будем делать дальше? — спросила она, мечтая упасть и уснуть.

— Сегодня остаемся здесь, — ответил тот. — Похороним погибших, постараемся отремонтировать часть повозок и подманить лошадей. Завтра с рассветом тронемся в путь.

— Хорошо, если будет нужна наша помощь, обращайтесь, — вздохнула девушка, пытаясь пальцами разобрать спутанные волосы.

Хотелось вымыться, поесть, переодеться. Спасая раненых, она позабыла про свой странный внешний вид, а некромант, неслышно ходящий в след за нею, не напоминал. Сейчас это все было не важно. Главное, — они выжили. Зачарованная излишками силы сбруя не дала убежать лошадям, тянущим их фургон, да и полульвы не нанесли их домику большого вреда — только полог порвали, да поцарапали корпус.

Пока солдаты выполняли распоряжения лейтенанта, Инталия отцепила от фургона ведро и отправилась к ручью, за водой. Шер перехватил у нее посуду и, молча качнув головой, указал на огонь. Пожав плечами, девушка вернулась к костру. После ночного боя маг молчал, чтобы не дать силе, которая его переполняла, оформиться в проклятие. Скоро излишки развеются или впитаются в амулеты, а пока — молчать, не нервничать, а лучше — спать.

Некромант вернулся быстро: наполнил водой котлы, потом сходил за сушняком. Инталия набросала в самый большой котелок успокоительных травок, добавила меда и немного готового зелья, чтобы усилить действие успокоительного напитка. В другом котле вскоре забулькал жидкий кулеш, а в остальных — обычная вода.

Когда вода вскипела, Арикшавер магией подхватил самый большой котел и перенес к ручью. Вообще, солдаты мылись прямо в нем, не заморачиваясь нагревом воды, дни стояли жаркие, но для Инты некромант воткнул в землю несколько жердей и накинул парусину, создавая ширму. Поначалу девушка даже не прикасалась к мылу — просто поливала себя теплой водой, шепча самые простые наговоры, успокаивающие душу. Этот вид магии считался непрофессиональным и ненаучным, но, как практик, Инта знала, что ритм и энергия речи тоже способны творить чудеса, а ей после минувшей ночи чудо было необходимо.

Девушку трясло от пережитого ужаса, ее энергополе волновалось и вспыхивало темными цветами усталости, боли и печали. Ни одно очищающее заклятье не очистит ауру так, как вода. Взявшись, наконец, за мыло, магичка начертила на брусочке руну «спокойствие», без помех завершила омовение и, натянув чистую одежду, вернулась к огню.

Пламя бывает разным. Иногда оно становится гудящим зверем, сжирающим все вокруг, иногда — стихией, укрощенной тонкими пальцами огневика, а порой, огонь становится силой, объединяющей людей, увидевших смерть. Когда поднялось солнце, утомленные солдаты и не подумали разбрестись по лагерю, или укрыться от дневной жары в тени фургонов — сидели у костра, пили успокаивающий отвар, негромко беседовали. Кто-то засыпал под этот ровный гул, кто-то отходил, чтобы вымыться или выполнить какую-то работу, но через некоторое время снова возвращался в тесный круг соратников, чтобы присоединиться к общему чувству силы, защищенности и спокойствия.