Лейтенант ставит на карте точку… Ветер опять переменился на юго-восточный и значительно усилился. Наклонившись над картой, офицеры проверяют направление. «Еще 40 градусов на правый борт». Вдруг откидная дверь в потолке гондолы открывается и оттуда появляются две ноги в гетрах. Это инженер, который осматривал корабль после обстрела. Он объявляет, что запасной бак бензина прострелен и уже сухой, несколько осколков попали в один из баллонов. Посовещавшись, решили остановить один двигатель, чтобы сэкономить бензин. «Как работают двигатели?» — «Без проблем». — «Тщательно осмотреть баллоны!» — «Я опущусь как можно ниже, чтобы уменьшить утечку газа».

Но вот снова мы освещены лучами сбоку и спереди, это нас нащупывают подвижные батареи. С восточной стороны небо ясно, и прожекторы там усиленно ищут нас. Они расположены в населенных пунктах и по берегам рек. Французы разместили их там, думая, что по ночам линии рек являются для нас лучшими ориентирами.

Бесчисленное множество неприятельских аэропланов, будто звезды, стараются окружить нас. Они то исчезают, то кажутся маленькими красными точками.

Дирижабль продолжает нестись по ветру по направлению к северу. Повреждение баллонов незначительное. Вахтенный офицер становится у руля глубины, так как ориентироваться невозможно, а пилот согревает себя, выпивая все содержимое термоса. Командир отдает приказание спуститься, чтобы узнать, где мы находимся.

Плотная мгла окутывает нас, в разрывах облаков мы различаем цепь маленьких красных огоньков. Это Ла-Манш — его сразу узнаешь по сверканию воды, а красные огоньки — это огни судов.

Но мы слишком низко спустились, так как внезапно появляются световые полосы прожекторов и находят нас.

«Руль глубины — на подъем! Направление 90 градусов». Корабль делает скачок в облака и опять спускается четверть часа спустя.

Успокоившись, мы согреваемся кофе и закусываем. Командир предлагает офицеру отдохнуть, и тот, несмотря на рев мотора, тряску и холод, засыпает прямо на полу гондолы. Командир, чтобы быть начеку, становится у руля направления, а пилот смотрит вниз, перегнувшись через борт.

Мы должны находиться вблизи берегов Голландии.

Командир приказывает спуститься и следить глазами за стрелкой высотомера: 800, 600, потом 400 метров.

Ориентироваться все еще невозможно: мы летим над какими-то поселками, а быть может, и над высоким берегом, опять берем то же направление, работая двумя моторами. Снова появляется инженер и предупреждает нас, что надо остановить двигатель «В»: один из вентиляторов сломался и на починку потребуется полчаса.

Командир берется за ручку телеграфа и передает: «Двигатель «Н» — на полную мощность!» Затем он осведомляется о количестве имеющегося у нас топлива.

«Около 1200 литров, господин командир».

«Это не много, но должно хватить, хорошо, что мы экономили бензин». Снова открывается окошечко, и лейтенант указывает нам, где находится цеппелин.

Мы летим высоко над морем, а напротив бельгийское побережье. Командир и лейтенант ставят на карте точку.

Облака постепенно сгущаются, и только временами на востоке можно различить берег и маяк.

С верхней платформы раздается сигнал телефона: «Два аэроплана с левого борта!» «Открыть огонь!» — кричит в трубку командир.

Офицер-радиотелеграфист мгновенно скидывает с себя шубу и бросается к лесенке, ведущей к пулемету, который установлен наверху. Вахтенный быстро готовит пулемет в передней части гондолы. Та-та-та…

С поразительной быстротой две яркие точки приближаются спереди дирижабля с левого борта.

Мы тут же атакуем передний самолет.