Я медленно повернулась и узрела еще куда более отвратную картину. Под грудой как бы мяса прятался куст. Ну что в принципе резонно: леший — куст. У куста были хрупкие ножки-ручки, все восемь, а еще некое подобие тельца, из которого и торчали пучками глаза. 

— Ве-е-едьма! — обвинительно зашипел леший. Меня даже заинтересовало, чем он вообще может шипеть. Это же дерево! 

Но вслух я вопросы такие задавать не стала, еще набросится и сучком каким-то в глаз ткнет, поэтому только фыркнула и быстро-быстро пошла вперед. Нет, не сбежала. Не сбежала, я сказала!

— Лидия, ну зачем? Он же теперь неделю или больше на люди показываться не будет! Переживать будет! — Диего явно зацепила моя выходка. А, ну да, он-то тоже вдруг лысым оказался. Но жалеть лешего я не собиралась, к тому же от меня и польза была:

— Так и к лучшему, что не покажется никому. Значит, никто и не узнает, куда мы с тобой шли и чем интересовались.

— Признаю, это я не предвидел, — с долей уважения кивнул мне Диего, а потом после продолжительного молчания вдруг выдал: — Ты удивительная. Сильная. Идешь к своей цели, за то тобой можно восхититься. 

— Э-э, спасибо? — растерялась я. Вот с чего бы вдруг такие признания? Ни повода не давала, не проклинала… Разве что женихом назвала, так это не всерьез же, мы же все решили. Кажется.

— Но в моих глазах ты еще и растерянная, и веселая. Красивая…

Последнее слово заставило меня обернуться. Оборотень сверлил меня темным взглядом, таким особенным «ух» взглядом, от которого начинали трястись коленки у героинь в книгах. У меня они тоже затряслись, но от беспокойства за Диего. Это же неспроста его накрыло. Все дело в тех деревянных болтах.

— Диего… Послушай… Если тебе что-то нашептывает, что ты ко мне всеми частями тела воспылал, то не верь ему! — я всерьез подозревала, что леший мог накачивать свои талисманы непонятно чем. 

— Почему не верить? — мягким движением переместился ко мне поближе он. 

— Потому что это не твои мысли?.. 

— А почему я не могу считать тебя красивой? — нахмурился он и наклонился ко мне, заправил прядь волос мне за ухо и сказал очень-очень серьезно: — Я уверен в своих словах, а значит, и ты не сомневайся. 

И вперед пошел. А я осталась офигевать на дорожке. Это он чего? Внутри как-то кольнуло, красивой-то меня никто не называл. Здоровой или умной, находчивой и крутой… Да, было дело. Но чтобы красивой… Чтобы от всего сердца и не как комплимент, а как данность — нет, такого точно не было. И эта уверенность в своей правоте, в своих словах — выбивала почву из-под моих ног. И сердечко даже забилось быстрее… 

Ну нет! Никаких вздыханий! Руки в ноги и за оборотнем плешивым марш!

Впрочем, вздыхать о мускулистых ягодицах впереди идущего Диего мне все равно не было суждено. Тропа попалась сложная, а может, это леший нам подгадил, но пришлось внимательно смотреть себе под ноги, а не по сторонам. И то Диего пришлось несколько раз ловить меня — то я за корень запнусь, то дерева не замечу. Вот точно этот лешак что-то начудил. Но тем не менее горы становились ближе.

Лагерь охотников мы обнаружили почти сразу. Диего, собственно, вел меня осознанно, иногда останавливаясь и к чему-то прислушиваясь. А скорее принюхиваясь. Не ко мне, слава яйцам, а к окружению. У оборотней нюх-то по идее ого-го. Так что лагерь мы нашли, но вот охотники…

— А и вам не кашлять! — встретил нас часовой — он был укутан с ног до головы в ткань и мех, а на ногах еще и валенки обуты. 

Я многозначительно скользнула по одежке этого индивида и его лопатистой бороде, потом глянула в сторону Диего — в плащике и налегке. Да и я сама не так уж и тепло было одета. Но ведь и не сильно прохладно было! Да, к ночи стало чуть неприятнее, но и только! Не настолько, чтобы зубами стучать и на себя две шубы тянуть.

— А не хотите Амфисбену завалить? — зашла я сразу с самого главного.