Понимает, что ещё не все Вопросы заданы…

Майлз не придумал ничего лучше, как подойти сзади и нежно обнять боевую подругу за плечи. Та вдруг развернулась к нему, и разрыдалась прямо на широкой груди.

Дайану передёрнуло. Господи! А она-то до последнего момента в глубине души…

Не верила. Что такая немыслимая подлость возможна на самом деле! И – где?!..

А она – возможна.

Более того – она происходит уже пятьдесят лет! В стране, которая хвастливо объявляет всему миру, что обладает «Лучшей Конституцией, Величайшими традициями Демократии, и гарантирует соблюдение Прав граждан!» Ну и, само-собой, несёт Свет всего этого – тем, кто «ещё не развил свою Демократию сам»!

Сглотнув, она спросила:

– Где сейчас ваша жена?

– Не знаю. Наверное, осталась наверху.

– Так это она спровоцировала бунты и саботаж в доках Лос-Анжелеса? А в других местах?

– Да. Ещё в тринадцати крупнейших городах США.

– Зачем?! Ведь все верёвочки и так… У вас!

– На следующих выборах должен был победить я. А этого, – министр вяло кивнул в сторону равнодушно смотревшего на происходящее ещё одурманенным взором мечтателя-поэта, Президента, – нужно было прокатить.

– Какого же… Что вы собирались делать, когда заняли бы кресло Президента? – Макс снова взял инициативу в свои руки.

– Мы собирались объявить войну тем странам, которые исподтишка стали восстанавливать свой промышленный и военный потенциал… Китаю, Индии, Корее… Словом, Юго-восточному Блоку. Они могли скоро начать снова производить оружие. Ядерное. Бактериологическое. Отравляющие вещества.

– Но ведь сейчас у них ничего этого нет?!

– Нет. Но они могли скоро начать его производить. Мы должны думать вперёд. Предвидеть. Защищать и охранять нашу Страну. Нашу Демократию. Наши идеалы. Наши…

– Заткнись, чёрт тебя подери!.. – Дик на секунду развернулась от груди Майлза, – Проклятый лицемер! Все вы здесь – лицемеры! Какая, на …й, Демократия! Рабство!

Рабство – вот точное слово для того, как мы тут, оказывается, живём!

– Нет. Мы с Дорис всегда были гуманны. Крайние средства шли в ход лишь в самых исключительных случаях. Наша Демократия – самая… – внезапно министр дёрнулся всем телом, и глаза его выпучились так, словно он увидал привидение, – Нет! Нет, дорогая!.. Пожалуйста!!! Пощади!!!