Выйдя из дома Беатрис Леман, Фогель до вечера кружил по городу на машине, выбирая только малолюдные улицы, выводившие в горы. Ему надо было подумать и собраться с мыслями. Он планировал уехать из Авешота еще накануне, а теперь снова не может двинуться с места и вынужден заниматься тем, чем никогда не занимался и не был уверен, что умеет.

Расследовать.

«Человек тумана» расстроил все его планы. А теперь небось подглядывает за ним из своего надежного белого укрытия. И смеется над ним.

Предполагаемый дневник Анны Лу лежал рядом на сиденье. Фогель его так и не открыл, не будучи уверен, стоит ли вообще это делать. Сначала надо было взвесить все «за» и «против». Может, наилучший выход – выбросить его, а то и сжечь для надежности и обо всем позабыть. Может, Человек тумана вовсе и не собирался появляться, а просто хотел попугать? Не исключено. Но будет ли этого достаточно? «Может, он и такое решение тоже предвидел», – сказал себе спецагент. И поэтому не уничтожил доказательство, которое может оправдать Мартини. У него в голове даже блеснула идея использовать дневник как аргумент для освобождения учителя из-под стражи. Но тогда кто-нибудь наверняка спросит, а не подделал ли он и тут доказательства, как в деле Дерга. Такое подозрение положит конец его карьере. Мысль о том, что в тюрьме может сидеть невиновный, ему даже не пришла в голову. Его это больше не касалось. А вот того, что Человек тумана по прошествии тридцати лет снова решит взяться за старое, он боялся. В этом случае развернутся события, которые опровергнут результаты расследования Фогеля, потому что после Анны Лу монстр, несомненно, примется за какую-нибудь другую девочку. За рыженькую, с веснушками. За чью-нибудь дочку. Но это все тоже не имело значения для спецагента. Ему надо было, прежде всего, подумать о себе. Это не был цинизм, это был инстинкт выживания.

Солнце тем временем начало свой неизбежный путь к сумраку.

После почти трехчасового кружения по городу показания датчика топлива вынудили Фогеля сделать остановку. Он припарковал машину на площади возле очистных резервуаров шахты, вышел и потянул носом пыльный воздух. Прямо перед ним виднелись несколько горок флюорита. В темноте минерал светился зеленоватым светом, похожим на северное сияние. Вокруг не было ни души. Фогель подошел к мерцающим камням и посреди этой заколдованной сцены расстегнул ширинку и принялся мочиться. Облегчаясь, он вдруг почувствовал, как кто-то легонько тронул его за плечо. Конечно, ему показалось, но все-таки кто-то как будто хотел привлечь его внимание.

Это дневник звал его с сиденья и, казалось, говорил: ты не можешь меня вот так проигнорировать.

Закончив мочиться, спецагент вернулся в машину, уселся и взял в руки дневник. Он оглядел его со всех сторон, как ценную реликвию. Потом вдруг, словно повинуясь неожиданному импульсу, с такой силой дернул замочек, что тот отлетел в сторону. От возбуждения его бросало то в жар, то в холод.

Он наугад открыл какую-то страницу и сразу узнал почерк Анны Лу.

– Черт! – сквозь зубы пробормотал он, но все же начал читать.

Фогель надеялся найти хоть что-нибудь, что указывало бы на Лориса Мартини, что доказывало бы, что это он убил пропавшую девочку, а не какой-то там Человек тумана. Но было ясно, что учитель не мог послать дневник Беатрис Леман. Однако бандероль отправили в день пропажи, а значит, кто бы ни послал дневник, он не стремился оправдать Мартини, который в то время еще даже не попал под подозрение. Нет, эта посылка имела какое-то другое значение.