Ⅴ — Глава — 곧은 나무가 도끼를 먼저 맞는다. — Чем выше дерево, тем быстрее его срубят

Мать Виктора умерла при родах. Она часто болела, даже на единственной фотографии, которая стояла у его отца в кабинете, ее лицо выглядело бледным и нездоровым. Воспитанием маленького Виктора поначалу занималась его бабушка, мамина мама. Это она старалась сделать из него доброго, чуткого, умеющего сочувствовать другим, человека, каким была его покойная мать. Именно от бабушки Виктор и узнал про нее. Но вскоре, когда он был в средней школе, из долгой поездки вернулся отец и сам занялся воспитанием сына. Своим единоличным диктаторским решением он запретил теще вмешиваться в его с сыном дела, и ей пришлось сдаться — слишком уж велика было его умение приказывать и убеждать. С этого начался новый этап развития Виктора, как личности. Отец держался с ним строго, сдержанно и был неспособен на нежности или похвалу. За проступки он бил сына, мог оставить на неделю без еды, но в то же время огромное значение придавал воспитанию. «Помни, если не научишься управлять людьми, не заставишь их уважать себя — ничему не добьешься в жизни», — заставлял он его повторять каждый день. Такая манера семейных отношений не могла не оставить своих отпечатков на детстве Виктора — от подаренных бабушкой воспоминаний о матери не осталось и следа. Теперь их заменили злость и обида на отца, жестокость и пренебрежение к другим. За ними Виктор скрывал свою слабость, несдержанность и страх. Стыдясь этих качеств, он всегда первым лез в драку, даже если противник был вдвое больше него. В любой ситуации, чувствуя опасность, он всегда нападал первым, чтобы никто из окружающих ничего не заподозрил.

Он любил деньги. Точнее, он знал, что их у него предостаточно и не боялся тратить их так как вздумается. Но даже деньги не унимали его бесконечное желание заглушить скуку. Особенно по ночам, которые были ему невыносимы. Как же скучно наперед знать, что твоя жизнь распланирована по минутам, и тебе остается только ждать, ждать и ждать, когда произойдет неизбежное. От безделья Виктор много пил, потом садился за руль своей Daewoo gentra с редким номером 777 единственной вещи, которой он мог гордится, и на огромной скорости слонялся по спящему городу, не давая спать рокочущим шумом мотора. Как раз в один из таких дней, он случайно сбил на пешеходе человека. Тогда он выпил совсем немного и раньше обычного покинул бар. Из-за откуда-то взявшейся сильной головной боли, которая обычно не наступала после двух рюмок хорошего виски, он спешил скорее добраться до дома, забыв о скорости и светофорах. Была почти полночь, а в такое время вряд ли встретишь кого-то на улицах. Во всяком случае, такого не случалось на его памяти. Виктор выехал на перекресток, и его висок запульсировал от резкой боли аж до звона в ушах, он на мгновение зажмурился. Когда открыл глаза — первое, что увидел, было лицо уставшего мужчины, с недоумением уставившегося на него. Этот его взгляд Виктор запомнил навсегда. В нем не было испуга, только вот это, непонятное ему недоумение, будто тот человек заранее знал, что погибнет и сейчас упрекал водителя за его невнимательность. Столкновение было несильным, поэтому подушка безопасности не сработала. Виктор тогда отделался несколькими царапинами да вывихнутым запястьем на правой руке. Тому человеку повезло меньше. Покуда водитель пришел в себя и кое как вылез из машины, пострадавший уже успел истечь кровью. Подойти Виктор не решался — смерть, как и то, что с ней было связанно, всегда пугало его. Из родственников, к которым он вообще мог обратиться о помощи, был только отец. Сам Виктор был не в состоянии трезво рассуждать, поэтому все устроил директор: ремонт машины, проверка дорожных камер и личный контроль расследования. Любая ниточка, которая могла бы привести полицию к его сыну, была отсечена в основании. «Кампания обо всем позаботится», — сказал ему тогда директор, даже не дав сыну пощечину и не отобрав его кредитные карточки. Уже на следующий день он был отправлен за границу «по очень важному заданию», как гласил приказ. С одним маленьким замечанием — все его движения и поступки четко координировались и отслеживались директором. Год в Америке научил Виктора скрывать не только от отца, но и от окружающих, любые проявления его слабостей и недостатков. Каждый раз, когда на него накатывались воспоминания о той ночи, принуждая его к сожалению, Виктор резко пресекал их своим холодным взглядом и спокойной улыбкой. Люди из окружения отца, его друзья и знакомые, сотрудники кампании — никто больше не мог догадаться, о чем думает этот человек, и что у него на душе. А он тем временем с головой погрузился в работу и больше не садился за руль без острой необходимости. Не потому, что боялся — правая рука периодически давала о себе знать. Теперь у него был личный водитель, свой секретарь, кабинет, его уважали сотрудники, даже директор сделал невероятное — похвалил его на общем собрании. Со своими друзьями, отпрысками отцовских партнеров по бизнесу, Виктор встречался только для приличия элиты и больше не пил с ними в баре. Девушки тоже перестали его интересовать, поэтому большую часть времени он проводил в офисе или дома — готовил, иногда выпивал, но совсем немного, потому что завтра нужно было на работу. Жизнь, как ему казалось, не стала менее скучной, но все же в ней появился некий прогресс — Виктор перестал бояться отца. Во всяком случае, так он уверял себя. Больше он не был тем беспомощным мальчишкой, который забивался в угол при каждом проступке в ожидании, когда над ним подымится для наказания сильная рука. Да, работая под начальством директора, Виктор, как и все, попадал под четкую служебную иерархию, но это не мешало ему чувствовать себя комфортно и свободно владеть 1 % активов кампании, которого он, между прочим, добился сам. Этот хоть и небольшой, но уже имеющий вес, процент вдохновлял и подстегивал, трудится еще усердней, чтобы когда-нибудь люди стали называть его не иначе, как «директор кампании ZFP Group». Такова была мечта Виктора.

Он уже был достаточно независимым сотрудником и мог принимать самостоятельные решения, влиявшие на дела в кампании. Но несмотря на видимую власть, директору Виктор продолжал повиноваться беспрекословно и всегда прислушивался к предложениям, которые он, как наставник, время от времени подкидывал сыну. Но в этот раз Виктор не мог полностью согласиться с ним насчет деталей предстоящей поездки в Корею. Зачем нужен был этот дипломат, и почему отцу так необходимо встретиться с ним, теряя драгоценное время этого — он не понимал.

«Я ведь уже не раз занимался такими делами, как партнёрские встречи, неужели он мне до сих пор не доверяет? — размышлял он, сидя в своем кабинете на следующее утро. — Это оскорбляет».

«Надеюсь она хоть стоит того, чтобы ради нее отложить мой экзамен. Я долго ждал, когда директор наконец-то даст мне шанс, и теперь я не могу, даже не имею права провалится. Все должно пройти безупречно. И я никому не позволю этому помешать».

«Однако уже почти десять. Пора идти…».

Гордо ухмыльнувшись, он сделал над собой усилие, чтобы покинуть мягкое кресло, и отправиться на встречу.

Рейс задержали из-за непогоды. По приезду Алису встретил в аэропорту человек, назвавшейся личным секретарем директора ZFP Group, и, усадив ее в автомобиль, озвучил приказ начальника, который уже был в курсе о случившемся — «отвезти Вас туда, куда попросите, и ждать, пока Вы полноценно не отдохнете и не будете готовы к нашей встрече». Но Алиса отказалась.

— Я поеду на встречу прямо сейчас. У меня тоже есть начальник и есть приказ. Поэтому дайте мне пару минут, чтобы привести себя в порядок, — выжидательно посмотрела она на секретаря.

— Конечно, — отчеканил тот и закрыл вид на заднее сиденье.