– Считаешь, что я еще в состоянии что-то контролировать?

– Проследи, я сказал, – и принц вполне твердой походкой направился прочь.

Он вошел в свои покои и осмотрелся. Да, жить здесь теперь станет для него тем еще испытанием. Но и перебираться отсюда или менять что-то не желал. Пусть все так и остается. Принц подошел к кровати и сел, а одновременно с этим наполнил бокал принесенным с собой в кувшине вином. Выпил его чуть ни залпом, точно его мучила жгучая жажда. Потом посидел, подумал, рассматривая обстановку, поводил головой по сторонам и налил еще бокал. Его тоже выпил в один миг. Только в третий раз, употреблял вино медленно и с долгими паузами, постоянно задумываясь над чем-то и рассматривая содержимое бокала. А потом перестал пользоваться бокалом. Приник к горлу кувшина и допил все, что там еще оставалось, до дна.

Но хмельное забытье все никак не приходило. Решил ждать его лежа. Стащил с себя сапоги, расстегну рубашку, скинул ее совсем и так и повалился на кровать. Распластался на ней, лежа на животе и зарылся лицом в подушку. На небе, должно быть, набежали тучи, вполне нормальное явление для поздней осени. А в комнате от этого сделалось темновато. Вставать и зажигать свечи не хотелось. Так и продолжил лежать неподвижно и наблюдать за сгущающимися тенями в углах, теперь уже и из-за приближающейся ночи.

Он, наверное, все же, спьяну задремал, иначе было не понятно, почему не расслышал, когда открылась дверь в его покои. Но шаги, приближающиеся к кровати, уже различил, хоть и продолжал лежать с закрытыми глазами и делать вид, что спал. Определенно, в комнату зашла женщина. В открытое нараспашку окно влетал поток воздуха с улицы, пахло приближающимся дождем и прелыми листьями. Этот же поток относил в сторону двери и запах вошедшей гостьи. Поэтому Людвиг предположил, что это пожаловала мать, вразумить его не поддаваться отчаянию, так как не смог разобрать ее дух.

Общаться ни с кем, в том числе и с королевой ему никак не хотелось. Понадеялся, что она оставит его в покое, если и дальше будет изображать спящего. Поэтому выровнял дыхание и расслабил мышцы. Но это, как оказалось, не помогло. Посетительница опустилась на кровать и замерла. Посидела так несколько минут, а потом Людвиг ощутил женскую руку у себя на спине. Мать так ощупывать его мышцы вряд ли могла. А дальше уже пошли поцелуи от самых лопаток и к пояснице, и женские руки превратились в жаркий компресс и не только на спине. Как только уверенные пальцы скользнули ему за пояс брюк, он быстро перехватил эту руку за запястье и дернул с силой, давая понять, что не стоило его тревожить.

– Ай! Больно!

– Матильда?! Что тебе надо?

– Разве не понятно? Я пришла скрасить тебе вечер. Не годится гордому воину и сильному человеку искать расслабление на дне кувшина. Ты достоин уважения, восхищения, преклонения. Все это найдешь во мне. Вспомни, как хорошо нам было вместе. Сколько жарких ночей провели здесь, на этой самой постели. Я всегда принадлежала тебе, и буду принадлежать только тебе, – женщина высвободила из его хватки свою руку и принялась неспешно развязывать корсаж. – Сейчас, мой единственный. Я напомню тебе, как любят настоящие женщины.

– Хватит, Матильда, – поморщился Людвиг и сел на кровати. – Кончай нести вздор. Ты же знаешь, что между нами все кончилось. Не надо тебе было приходить. Не надо раздеваться… О, дьявол, вино кончилось! Иди-ка, лучше, и вели принести мне еще кувшин. Вот будет от тебя польза.

– Людвиг! – присела она рядом и потянулась к нему, стараясь прильнуть к груди. – Я все сделаю для тебя. Только скажи. Я на все согласна. Каких ласк ты хочешь от меня? Дорогой, позволь целовать тебя. Смотри, я вся горю, я…

– Я не хочу тебя! Ты слышишь, Матильда?! Иди отсюда. Уходи и быстро, я тебе сказал. И не выводи меня из себя. Ты знаешь, какая у меня тяжелая рука. Потом будешь верещать, что на твоих руках остались синяки, когда вытолкаю тебя за дверь. Что непонятного? Я на каком языке тебе говорю? Убери руки. Думаешь, если я отправил жену от себя, то любая баба сможет занять ее место в моей постели? Нет, Матильда. Я дал слово, что буду сохранять верность, и сдержу его. Так оно и будет. Удивлена? Не знала про меня такого? Думаешь, сейчас играюсь? Вот и она мне не поверила…

– Но любовь моя?!

– Прочь, бестия, – не выдержал ее настойчивых рук у себя не груди, на спине, и поднялся рывком на ноги, заодно увлекая за собой и бывшую любовницу. А как тряхнул ее, так и поволок к двери. – Настырная же ты, Матильда! Тебе одно говоришь, а ты… Прочь, сказал! – и выкинул ее за дверь.

– Вот ведь прицепилась! Надо сказать матери, чтобы отправила эту рыжую бестию куда-нибудь подальше. Замуж выдала бы, что ли…

Он подошел к шнурку для вызова слуг и подергал за него. Когда на его зов откликнулись, приказал принести кувшин вина. Слуга оказался расторопным и поручение выполнил быстро. Поэтому уже через малое время Людвиг снова сидел и пил. Теперь в кресле и снова из горла кувшина.

– Что же хмель не берет меня никак сегодня? Просто беда. Никогда еще не вливал в себя столько, а все…

– Людвиг! – послышалось из-за двери.

– Заходи, Ганс. Что явился? Никак вести мне принес?

– Угадал. Почтарь прилетел. Держи записку.