– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Карсон, можно я задам вопрос? Помнишь, в детстве у тебя были судороги?

Он отвернулся, подошел к скамье для жима лежа.

– И ты это помнишь?

– Да, один приступ. На игровой площадке.

– Черт, они страшно изматывали. – Он лег, пододвинулся под штангу, нагруженную с обеих сторон. – Подстрахуй меня.

Я растерянно замерла. Тогда он взял мои запястья и положил их на гриф.

– На случай, если я уроню.

Он просил меня спасти его! Я вытерла потные ладони о брюки и снова вцепилась в гриф.

– Не переживай так, не уроню.

– Так, и что это было? – спросила я.

– О чем ты?

Досчитав до десяти, Карсон опустил штангу. Я держала гриф. Каждый раз, выжимая штангу, он делал мощный, громкий выдох. А я морщилась каждый раз, думая, что зря он так бездумно расходует возможность дышать.

– О судорогах.

Карсон сел, потянул руки назад, затем вперед. Остался сидеть спиной ко мне.

– Они начались, когда мне было три года. В десять лет получилось взять их под контроль. Вот и вся история. Семь лет мне подбирали лекарство: раз в несколько месяцев врачи назначали новые таблетки и наконец нашли подходящий вариант. – Он помолчал. – Работают практически безотказно.

– Ты боялся?

Карсон посмотрел на меня тяжелым взглядом, открыл было рот, но передумал и снова лег на скамью.

– А чего их бояться? – выговорил он и взялся за штангу. – От судорог, как правило, не умирают. Главное, чтобы они не начались в воде. Ну, можно еще упасть и раскроить себе череп.

Карсон попытался засмеяться, но смех вышел неестественным. Я страховала еще один подход.