Роуан очень медленно встал и понес Кеона в лес.

– Нам лучше убираться отсюда, – произнес Джералт. – Брокаин будет…

Джура метнула на брата холодный взгляд:

– Ты останешься здесь, дождешься его, и если хоть пальцем тронешь кого-то, я убью тебя, – процедила она.

– Но, Джура… – пробормотал Джералт.

Она молча повернулась и пошла вслед за мужем. Силин крикнула, что Роуана лучше оставить в покое. Но Джура хотела его найти. Они должны поговорить о том, что следует делать теперь, когда мальчик зернас погиб.

Она не сразу нашла мужа, а когда увидела, не стала приближаться. Сцена, открывшаяся перед ней, показалась на редкость странной. Роуан уложил тело Кеона на большой плоский камень, как на алтарь, а сам стоял на коленях перед мертвецом, закрыв глаза руками.

Джура затаила дыхание, стараясь не шевелиться. Она не сразу поняла, что муж плачет, а поняв, оцепенела. До этой минуты она никогда не видела плачущего мужчину, да и женские слезы доводилось наблюдать нечасто, но звуки, вырывавшиеся из горла Роуана, наводили на нее ужас. Она не подошла к нему. Просто не знала, что сказать плачущему мужчине.

Пришлось отступить за дерево, ждать и наблюдать. Джура не хотела покидать мужа, но не понимала такого отчаяния по поводу смерти мальчишки зернас. Может, он боялся смерти, обещанной Брокаином? Или неизбежной войны с племенем зернас?

Услышав, что Роуан заговорил, она резко вскинула голову. Он беседовал с Богом, которого, похоже, считал своим другом!

Она напрягла слух, чтобы лучше разобрать слова.

– Я потерпел неудачу, Господи, – тихо жаловался Роуан. – Подвел отца, подвел страну и даже свою жену.

Джура нахмурилась и подалась вперед.

– Я умолял отца освободить меня от этой непосильной задачи, – продолжал Роуан. – И твердил Тебе, что недостоин высокой цели. Я трус и лентяй, как считал мой старый наставник. Я не в силах объединить эту страну. Я не истинный король ланконийцев и ни на что не способен.

Он снова закрыл лицо руками и заплакал.

– Джура видела меня насквозь. Джура знала, что я бессилен. О Боже, не я избран для столь великого дела. Уж лучше бы кто-то другой был рожден сыном и наследником Тала! Теперь этот мальчик погиб за меня, спасая мою ничтожную душу. Я больше не могу продолжать. Вернусь в Англию и оставлю Ланконию истинным ланконийцам. Прости меня, Отче, за то, что подвел Тебя.

Роуан бессильно опустил голову, давясь рыданиями.

Джура прислонилась к дереву, смаргивая слезы. Она и не подозревала, что он сомневается в себе! Как он мог считать себя трусом? Он один стоял против зернас! Как можно не верить, что ты и есть истинный король, когда столько всего сделано за такое короткое время?

И как могла она сама усомниться в нем? Что еще нужно сделать, чтобы она поверила в него? Почему с самого начала не была на стороне мужа? Гордилась своим благоразумием и ясностью мышления, но никогда не пыталась оправдать Роуана. Боролась с ним на каждом шагу. Мешала добиваться цели.

Теперь она рыдала почти вслух. Может, дело в том, что, как сказал Роуан, она просто боялась его любить? Противоречила ему не потому, что считала неправым, а из-за такого недостойного настоящей ланконийки чувства, как любовь?! И что, если она любила его с той первой, бурной встречи на берегу реки? Может, она уже тогда подозревала, что он обладает властью похитить ее душу?