– Но ведь ты принадлежишь Бору Санианг, – возразил чужак. – Она выбрала тебя и отметила при рождении.
– Я и слышать не желаю о Бору Санианг! – Анна не на шутку рассердилась, даже топнула ногой, и брат Рикарду подумал, что жизнь ее до встречи с отцом Франсиску вряд ли была счастливой. – Скоро никто ее не вспомнит – только один бог останется на Нуса Нипа.
– Если будешь гневить богов, я никуда тебя не повезу, – осадил ее Хиджу и обратился к брату Рикарду. – Хорошо. Я возьму вас с собой. Видимо, такова судьба. Однажды она с кем-нибудь из вас встретится, как бы я ни пытался помешать. Даже лучше, что ей не пришлось бросать дом и самой до вас добираться.
– Про кого ты говоришь? – осторожно спросил брат Рикарду, опасаясь, что своевольный дикарь разозлится и вновь передумает им помогать.
Но тот лишь смотрел на пустынную гладь пронзительно голубого моря, словно видел там что-то, скрытое от других.
– Про Абигаэл, – ответил он. – Мою жену. Она родилась на Западе и очень хочет встретиться с людьми своего племени. Только к вам она не вернется, – злые глаза цвета речной воды скользнули по лицу монаха, будто хлестнули плетью. – Не вздумай мучить ее, вселяя пустые надежды.
– Но… как такое возможно? – растерялся брат Рикарду.
Женщина, наверное, его соотечественница, в одиночку живет среди дикарей? Стала женой одного из них? Этого просто не могло быть!
– Абигаэл, говоришь? – спросила Анна. – Не она ли заставила тебя остаться на берегу, Хиджу из оранг-лаутов?
– Это долгая история, Дуйюн, – чужак усмехнулся. – Возможно, я расскажу ее тебе. Но не сейчас. В другой раз.
Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, ловким движением перемахнул через борт своей лодки. Брат Рикарду сдержал тягостный вздох. Не нравился ему этот странный человек, не внушал доверия. И его загадочная жена… Не силой ли он удерживает несчастную?
Но сейчас ссориться было не с руки, потому монах откланялся и поспешил домой, дабы обсудить случившееся с отцом Мануэлом, попросить его совета и благословения. Брата Рикарду ждали последние, самые утомительные и хлопотные часы перед тем, как отправиться в долгую дорогу.
О том, как в сердце Абигаэл поселились сомнения
Укрывшись под навесом на корме, сестра Анна наблюдала сквозь пелену дождя, как Хиджу правит лодкой. За спиной похрапывал брат Рикарду, убаюканный шумом ливня и мерным покачиванием на волнах. Ей бы тоже улечься, укрыться шерстяным плащом и подремать, но вместо этого она сидела и смотрела, ежась от неуютной, пронизывающей сырости.
А вот Хиджу вовсе не было зябко, он делал свою работу, не обращая внимания на то, как дождь лупит его по плечам, окружая облаком водяной пыли. Как холодная вода стекает по обнаженной коже, по волосам, прилипшим к шее. Казалось, ему даже нравится такая погода, радует одиночество – попутчики быстро начали тяготить Хиджу, он и не пытался этого скрыть.
Сперва брат Рикарду старался хоть немного расположить к себе угрюмого чужеземца, завязать интересный для всех разговор. Но тот лишь отвечал короткими фразами, давая понять, что к разговорам вовсе не расположен. Монах справедливо рассудил, что добраться до места, желательно без неприятностей, гораздо важнее, нежели стать приятелями с этим нелюдимым малым, и оставил его в покое.
С Анной, вопреки ее ожиданиям, Хиджу также не проявлял желания общаться, хоть и держался все же несколько вежливее. Она никак не могла понять причину такого отчуждения: ведь она не пришелец с Запада, которому Хиджу, как любому чужаку, не доверял, и когда-то они замечательно проводили время вместе, пусть недолго и давно.
Воспоминания о тех встречах отозвались жаром, прилившим к лицу. Анна старалась забыть о юноше из оранг-лаутов, понимая – он ушел навсегда, даже если их пути вновь пересекутся, это будет ненадолго, возможно, он ее и не узнает. Но временами его образ возникал перед глазами, заставляя мечтать о несбыточном, и тогда Анна позволяла себе погрузиться в манящие грезы, забыть о рутине и скуке, окружавших ее. А сейчас они все-таки встретились, и Хиджу ее все же узнал, но…
– Раньше ты был разговорчивее, – говорила Анна. Тогда они и впрямь весь день болтали без умолку. Вернее, почти весь день.
– С тех пор столько лун прошло, весь мир изменился, – невозмутимо отвечал он, удостоив ее лишь коротким взглядом. – Мы были совсем несмышленышами, Дуйюн. У меня скоро сын дорастет до того же возраста.