Я уже не хотела ни прерий, ни мустангов. И только, пролетая мимо Ляльки, видела, как она со тянула теленка за уши и, плача, что-то сердито кричала.

Я мечтала только о том, чтобы корова остановилась. Но она не хотела.

– Ах вы, охальники! – донесся из леса сердитый голос. – Машка! Зорька!

Это была хозяйка нашей дачи. Коровы были её.

Машка резко остановились. Я перелетела через её голову и коленкой больно ударилась о землю.

– Ах вы, безобразники! Ах вы, ироды, – бежала к нам хозяйка, размахивая руками. – Вот ужо я матери все доложу. И кто это вас выучил над животными издеваться?

Я вскочила с земли, схватила Ляльку за руку и бросилась к Андрейке, который уже спрыгнул со своей коровы.

– Ну, теперь аллюр три креста – так говорят с разведчиками, когда дают срочное задание, – задыхаясь, крикнул Андрей-ка и схватил Ляльку за другую руку. – Теперь бежим!

С трепетом приближались к дому. Что теперь будет?

Мама стояла на балконе.

– Что это? – с изумлением спросила она. – Где вы так вымазались?

Наташа бросилась к нам и долго старательно отмывала краску.

…Пришла хозяйка дачи и стала сердито жаловаться маме.

– Не дали сегодня коровы молока. И где это видано, чтобы девочки позволяли себе такое. Не девочки, а башибузуки.

Мама заплатила ей за молоко и, когда хозяйка ушла, долго молча, укоризненно смотрела на нас.

– Вы сегодня заставили меня краснеть. Как вы смели так измываться над беззащитными животными? Какая жестокость! Стыдно, что у меня такие дочери.

Молчали, опустив головы.

Мама наказала нас – не позволила два дня отходить далеко от дома и играть с Андрейкой.