– Так, значит, ты ненавидишь Эндера, а не меня?
– Нет, Вэл. Я не испытываю ненависти к Эндеру. Просто он не совершенство, а обыкновенный человек, вот и все. Как и я, как любой другой. Как настоящая Валентина, если уж на то пошло. Только в тебе живет иллюзия совершенства – ну да ладно, ты ведь не настоящая. Ты просто Эндер, который переоделся Валентиной. Ты сойдешь со сцены, и ничего не останется, ты что-то вроде стертого грима или снятой маски. И ты действительно веришь, что я мог любить все это?
Вэл развернула кресло.
– Я почти верю, что ты говоришь искренне, – проговорила она.
– А мне трудно поверить, что я могу говорить такое вслух, – подхватил Миро. – Но ведь ты именно этого хотела, так ведь? Чтобы я был честным с тобой, чтобы и ты, может быть, смогла быть честной с собой и понять, что твоя жизнь – и не жизнь вовсе, а просто постоянное признание Эндера в своей неадекватности как человеческого существа. Ты – детская чистота, которую, как он думал, он потерял, но правда в том, что еще до того, как его забрали от родителей, еще до того, как он попал в Боевую Школу, до того, как из него сделали совершенную машину для убийства, он уже был жестоким убийцей, которым всегда боялся быть. Именно этот факт Эндер всегда пытался представить в другом свете. Но как бы то ни было, он убил человека еще до того, как стал солдатом. Разбил голову мальчишке. Бил и бил его, и ребенок больше не очнулся. Родители больше никогда не видели его живым. Ребенок был препротивный, но не заслуживал смерти. Эндер с самого начала был убийцей. Вот что отравляет его жизнь. Вот зачем ты ему понадобилась. И Питер тоже. Чтобы одну свою часть – мерзкого, жестокого убийцу – впихнуть в Питера. А потом смотреть на совершенную тебя и твердить: «Смотрите, какая прекрасная штука была во мне!» И чтобы мы все ему подыгрывали. Но ты не прекрасна, Вэл. Ты – жалкое покаяние человека, вся жизнь которого была ложью.
Вэл разрыдалась.
Миро обожгло такой острой жалостью к ней, что он с трудом сдержался, чтобы не крикнуть: «Нет, Вэл, это тебя я люблю, это ты нужна мне! О тебе я мечтал всю свою жизнь, и Эндер – хороший человек, и все мои слова о том, что ты лишь его притворство, – полнейшая чушь! Эндер создавал тебя не сознательно, не так, как ханжа создает себе фасад. Ты выросла из него. Добродетель была внутри его, и ты – живой храм его добродетелей. Я и раньше любил Эндера и восхищался им, но, пока не встретил тебя, разве мог я понять, как прекрасна его душа!»
Но она сидела к нему спиной и не могла видеть, как он терзается.
– Что же ты, Вэл? Полагаешь, что я снова должен пожалеть тебя? Разве ты не понимаешь, что твоя единственная ценность для всех нас в том, что ты можешь позволить Джейн занять твое тело? Ты, Вэл, нам не нужна. Айю Эндера принадлежит телу Питера, потому что только у него есть реальный шанс действовать в соответствии с истинным характером Эндера. И последнее, Вэл. Когда ты уйдешь, у нас будет шанс жить. Пока ты здесь, мы все мертвы. Ты хоть на секунду можешь усомниться в том, что мы не будем скучать по тебе? Подумай.
«Я никогда не прощу себе, что говорил такое, – понял Миро. – Хоть я и сознаю, что нужно помочь Эндеру уйти из этого тела и сделать его пребывание в нем непереносимым, но факт остается фактом: я буду помнить то, что говорил, буду помнить ее безутешные рыдания и боль. Как мне жить с этим? Я думал, что был калекой раньше. Но у меня всего-то и было что повреждение мозга. А теперь? Не мог же я сказать что-то такое, чего не думал? Вот в чем соль. Я все эти страшные вещи говорил искренне. Вот, значит, какой я человек».
Эндер снова открыл глаза, поднял руку, коснулся синяка на лице Новиньи и застонал, увидев Валентину и Пликт.
– Что я сделал с вами?
– Это был не ты, – попыталась успокоить его Новинья. – Это была она.
– Нет, я, – ответил он. – Я собирался позволить ей воспользоваться… чем-то. Но когда до этого действительно дошло, испугался. И не смог. – Он отвернулся от них, закрыв глаза. – Она пыталась убить меня. Она пыталась вытеснить меня.
– Вы оба действовали подсознательно, – сказала Валентина. – Две айю с сильной волей не способны отказаться от жизни. Все не так страшно.
– Ты что, тоже стояла слишком близко?
– Именно так, – ответила Валентина.
– Я ранил вас, – сказал Эндер. – Всех троих.
– Людей, виновных в конвульсиях, у нас не вешают, – попыталась отшутиться Новинья.
Эндер покачал головой: