– Пошли, деда, – потянул Фред за рукав, прерывая размышления, – мама к столу звала, тебе ещё помыться нужно.
За столом привычный негромкий гомон, никакой светскости нет и в помине.
– Что там дядя Фред? – Поинтересовалась Кэйтлин, кивком поблагодарив ещё очень бодрую Женевьеву, хлопотавшей около своей девочки.
– В Индию собрался, – прожевав, ответил Алекс, – после смерти Скобелева наследники Тартарию на куски делят. Нужен какой-то духовный лидер, который не даст перерасти делёжке в кровавую вакханалию.
– Империя ненадолго пережила своего императора, – флегматично пробасил Глеб.
– Может и переживёт, – пожал плечами Фокадан, – у них это мирно как-то идёт. Пока, по крайней мере. Единственно – каждый из больших и малых народов требует себе личного правителя из числа потомков Скобелева.
– Михаил Григорьевич знатно постарался в своё время, – хохотнул Глеб, – сколько у него потомков? Сотни две?
– Больше. И всё равно не хватает, – засмеялся в ответ Алекс, – в одной только Индии тысячи народов и всем позарез нужны его потомки! Вроде как благословение Бога с ними. Но вообще есть шанс, что Тартария сохранится, хотя и больше на бумаге. Законы общие – пусть и с поправкой на национальные особенности. Таможенных барьеров между отдельными княжествами нет.
– Только на потомках Скобелева и держится, – сказал дочь, – да пожалуй, на казаках. Сколько их сейчас в Тартарии? Больше миллиона?
– Много больше, – отозвался Алекс, – они там привилегированное сословие, этакие кшатрии[363] над кшатриями и отчасти даже немного брахманы[364]. Они в расколе не заинтересованы, не успели пока толком укорениться.
– Не успели, а уже в Австралию лезут? – Усмехнулась Джина. – Народ такой, – пояснил Глеб, – неугомонные. Как ты там говорил, отец? Пассионарность[365], да? На подъёме у них пассионарность и как водится – недовольных полно. Не недовольных даже, а вождей переизбыток. Некоторые из них с Советом Атаманов так разругались, что в Азии им ныне не рады.
– Австралия же нынче только ленивыми не колонизируется, после отделения от Великобритании-то. Народу там немного, землицы вдоволь. Чуть не каждая европейская держава из уважающих себя, лоскуток прихватила, просто чтоб был. Ну и отцов-основателей с амбициями немало.
Хмыкнув, Фокадан согласился с Глебом. Австралия начала двадцатого века очень интересное место – почти три десятка признанных государств расположились на побережье, имея зачастую лишь крохотный участок берега. Ровно столько, чтобы не терять связь с Большим Миром и не слишком зависеть от милости соседей.
Количество же непризнанных государств, имеющих выход на морской берег, ничуть не меньшее. Что там творилось в глубине материка и вовсе… Дикий Запад отдыхает – даже голливудского образца[366].
Авантюристы со всего мира, среди которых не только белые, но и неожиданно – индейцы, признанные белым миром равными. Княжества, города-государства, республики и бог знает что ещё. И весело там будет как минимум в ближайшие лет тридцать.
Такого бардака не знают даже осколки былой Османской Империи, хотя и там от понятий государственности ой как далеко.
Мир стал намного интересней по мнению попаданца. Россия уверенно прошла стадию ситцевой индустриализации, перейдя к тяжёлой промышленности. Высокая стоимость рабочих рук и сильные профсоюзы вынуждали работодателей делать ставку на технологичность.
В настоящее время качество российских товаров массового потребления сравнялось с французскими… что не лучшим образом говорит о российской промышленности. Впрочем, в России пусть и медленный, но уверенный подъём качества – ставка на образование и внутренний рынок оправдалась. Во Франции же дела обстоят ровным счётом наоборот. Уровень промышленности и экономики у этих стран примерно одинаков, но это только пока.
Франция всё-таки пошла по испанскому пути, о несварении колонии не говорил ныне только ленивый. Золота и земель у Французской Империи ныне хоть отбавляй, а вот качество промышленных товаров довольно-таки низкое.
Мало-мальски грамотных и квалифицированных кадров колонии вытягивают насосом. Промышленность не проседает в основном потому, что сбыт товаров, пусть и низкокачественных, обеспечен протекционистскими законами. В своих колониях может торговать только сама Франция.