Их предводитель, Майюхитта, считался последним из ойха. Его убил Силлата Красное Копье на поле Энорэг. Но перед ними сейчас лежал ойха, вне всякого сомнения. Может, он был последним, уцелевшим еще с тех пор — ведь никто не знал, сколько они живут и смертны ли они.
«Это последний. Последний!»
Вирранд понимал, что это лишь слабая попытка успокоить себя самого. Он нутром чувствовал, что это не последний, а один из новых. Они возвращаются.
Кровь стучала в виски Вирранда. Во рту пересохло. На языке был железистый кровяной привкус.
«Почему я эту тварь не заметил? Откуда он взялся? Зачем он был тут? Как его заметила Анье, именно Анье? Нет, немедленно отправить ее в Тиану, и приставить бардов… А барды могли бы распознать личину? Откуда он пришел? Из леса? Сколько их? Что могут барды? Знают ли они? Что же творится? Или правда что-то не то с королем? Иначе как на земле, осененной его правдой, земле, с которой он повенчан, может оказаться такая тварь? И как его увидела Анье?»
Он вспомнил случай с тем Ночным…
Анье!
Мысли неслись в голове вихрем, и от этих мыслей кружилась голова и сводило живот. Если кто-то натравливает народ на выродков, которые могут распознать ойха… Значит, это не единственный, их много. И снова ими руководит чей-то разум.
Кто?
Где?
Он повернулся к наместнику. Встретил его взгляд. Король медленно шел к ним, очерченный по контуру лунным серебром. Остановился над тварью. Прикусил губу.
— Никому. Ни-ко-му! Понятно?
Праздник кончился. Спокойствие и благость ушли. Пришел страх. Те, кто знал, что случилось, молчали. Остальным сказали, что какой-то нехороший человек пытался похитить госпожу Анье, за что его и убили на месте. Танниэльт, у которого язык был подвешен хорошо, тут же сочинил чрезвычайно занимательную и чувствительную историю и рассказывал ее, как очевидец, по секрету всем и каждому. Так что вскоре даже появилась баллада о прекрасной Анье и злом разбойнике, в которой брат спасал сестру. Но это уже совсем другая история.
Слуги убирали столы и кресла, уносили ткани и ковры. Фарна велел по всему лагерю расставить охрану и зажечь везде факелы и костры. Наместник отдал своих людей под команду Фарне, и тот расставил стражу за пределом светлого круга, в темноте.
А Вирранд, король и наместник молча стояли у реки, глядя на молчаливый Олений лес, теперь страшный и угрожающий. И каждый понимал тревожные мысли друг друга.
— Говоришь, твоя сестра подняла крик? — Он помолчал, глядя вниз, на темную воду. — Я хочу ее видеть.
«Это не со мной».
Вот брат. Вот наместник. Вот человек в темно-пурпурном плаще, застегнутом брошью барда. А вот и государь.
Он был красив, очень красив. Но Анье не чувствовала к нему ничего, кроме острой жалости, почти нежности. У него была тень на лице, она ясно видела это. Он еще светился сквозь эту тень, но света хватит ненадолго.
— Анье Тианаль, — он поклонился, — твой брат позволил мне говорить с тобой.