— Прекрати, — сказала она, понимая, что Верховский уже не слышит её угроз, что она сама оглохла от нахлынувшего.

Женя предчувствовала: она точно не сможет остановиться и пойдёт до конца. Слишком много она думала о нем и о их близости, слишком давно не спала хоть с кем-то.

— Ты и вправду гребаный мазохист, — мстительно прошептала она, пытаясь протрезветь и защититься.

Кирилл чувствовал, что готов быть кем угодно, если она его попросит. Но чертова гордость вторила еле слышным эхом: "не смей вешать на меня ярлыки."

— Лайт, тебе не кажется, что угрожать мазохисту физической расправой тоже извращение?

— И мне кажется… она не так уж и не права. Я социопат и мазохист.

Юдин напоказ изумленно смотрел на клиента, положив подбородок на ладонь.

— Вы же любите честность? Да? — спросил он, выдержав театральную паузу.

Верховский приготовился к тому, как паршиво эту сцену оценит его психотерапевт.

— Ваша мизантропия и отсутствие понимания общепринятой морали не являются проявлением социопатии. Социопаты не способны на такие чувства по отношению к другому человеку. Возможно, мне не стоит давать оценку своим коллегам, которые прежде занимались вашей терапией, но мне кажется, они были не правы. Мизантропия — следствие детской травмы. Проблемы с моралью скорее признак инфантильности. — Юдин увидел протест в вызывающем взгляде молодого человека. — Вы не виноваты и в этом. Вам слишком долго не позволяли самостоятельно что-либо решать, оберегая вас. Теперь, столкнувшись с моральным выбором, вы испытываете дискомфорт и пасуете. Это переплетается с вашей враждебностью к окружающим, так что зачастую вы выбираете то, чего они ожидают от вас.

— Ожидают?

— Да. И вам кажется, что от вас всегда ждут худшего.

Юдин выпрямился и взял в руку карандаш.

— С этой женщиной всё ещё сложнее. Вы выделяете её на фоне прочих «воспитателей», потому что чувствуете её уже частью самого себя. Вы принимаете от неё негативное отношение к себе. Более того стремитесь получить его. Вы хотите, чтобы она была тем человеком, который будет делать за вас моральный выбор. Это доверие, которым вы наградили свою избранницу. И некоторые мазохистские порывы, что вы испытываете к ней — проекция вашего собственного самобичевания. Вы выбрали ЕЁ и позволяете ЕЙ наказывать себя, за все, чему сами не в силах дать оценку. Но такая зависимость от другого человека… и есть ваш опасный и разрушающий процесс.

Речь психолога впервые проняла Кирилла до мурашек на спине. Впервые его слова резонировали с его внутренним состоянием. Верховский никогда не говорил себе этих слов, но, кажется, всегда знал о них.

— Нет, Алиса, ты выйдешь за него только через мой труп, — жестко сказала Женя и замолчала, повернувшись боком на стуле. Она встретилась взглядом с Верховским, который только что бесцеремонно подсел к её столу. Этого человека ей и не хватало «для полноты счастья». — Поговорим позже, — сдерживая злость, сказала она. — Что? Нет! Нет. Я сказала… — всё-таки сорвалась Лайт. Разговор оборвала сестра, выключив телефон.

Евгения, задыхаясь от гнева, отбросила свой на стол. Никто так сильно не мог вывести её из себя, как чёртова сестричка. С этим даже бывшему стажеру не стоило тягаться. Алиса — одна из немногих, кто решался возражать ей в гневе. Она со злостью посмотрела на Верховского, без спроса подсевшего к ней. Какого дьявола она сравнивает его с сестрой? С чего вдруг подпускает в свой круг близких? Эта мысль, выплывшая из подсознания, злила Лайт ещё сильнее. Она, пожалуй, даже готова была демонстративно уйти, но заказ уже был сделан, и оставалось лишь ждать. В крайнем случае — как только официант приблизится, она потребует счёт и сбежит.

Кирилл, перехвативший последние фразы разговора с сестрой, не подав вида, принялся изучать меню.

— Здесь полно свободных столов, — процедила Женя сквозь зубы.

Молодой человек, не оторвав взгляда от папки, невозмутимо ответил: