— Соедени меня с отделом безопасности, пожалуйста.

Вот первое, что заявила Евгения войдя в свой кабинет утром, Якушевой. Та посмотрела на нее с укором и даже уперлась руками в стол, что бы разъяснить это распоряжение.

— Ты же не собираешься..

— Это тебя не затронет, — холодно прервала ее руководитель. — У меня есть личные вопросы.

Моника расслабила плечи и выпрямилась.

— Опять Верховский? Что он на этот раз… — досадливо начала та, выразив волнение по отношению к проблемам подруги.

— Я же сказала, что это личное, — вновь перебила Дёмина, и посмотрела на Якушеву так выразительно, что у той не возникло сомнений — делится с ней наболевшим подруга больше не станет.

"Ты предатель, если водишься с врагом — нет тебе доверия".

"Ну знаешь, ты тоже не святая" — отфутболила холодный взгляд помощница.

— Ну и пожалуйста, — психанула Моника испытав нехорошие эмоции от создавшейся напряженности. Она собиралась рассказать подруге кое — что, но очевидно придется дождаться лучших времен. Слушать сейчас Дёмина ее явно не собиралась.

Верховский провёл тренировку в одиночестве. Мысль о том, что он перегнул палку с начальницей, удушьем подкатывала к горлу всякий раз, когда он думал о произошедшем. Как и неотвратимый откат после таблеток. Кирилл никогда не умел вести себя «правильно» и вечно подвергался осуждению за тот или иной поступок. Но не прикоснуться к Евгении он не смог. Казалось, если он — больной идиот — не сделает этого, то точно сдохнет от чувств, что его переполняли.

В тот момент парень не думал и ожидал любой реакции от нее. Теперь… Он раз за разом вспоминал прикосновение к её губам, а под пальцами так живо расцветал шёлк тёплой кожи. Блядь, слишком сладко… Также как цвет её волос на фоне чёрной куртки.

— Твою мать, Верховский, ты где? — Кипел разраженный голос Стаса в трубке.

— В офисе.

— Тогда отойди от всех куда подальше, потому что сейчас я надеру тебе твою поганую задницу!

Кирилл был с утра не в себе, — раздражен и не собран — и тут еще истерика Белова.

— Что опять не так? — огрызнулся он и обвел взглядом большой офис, в котором неожиданно все замерло.

Черт, все пялились на него раскрыв рты. Он и в самом деле выразил свое недоумение слишком громко на потеху публике, которая только кажется и ждала сплетен погорячее.

— Ты, блядь, когда уже повзрослеешь? Припереться к ней домой? Под дурью?

Молодой человек прикусил губу и быстро поискал взглядом хоть какой то уединенный угол в этом "приюте глаз и ушей".