Банки сами звонят, сами эсэмэсят – возьмите, уважаемый, ну очень на выгодных условиях, ну нигде больше вы такой выгоды не найдёте – только у нас. Кредит – это ж так цивилизованно, так мэйнстримово! Ты не берёшь, не берёшь, а они звонят, пишут, упорно так, настойчиво, будто какой-то секрет знают. А секрет в том, что даже если ты сегодня, как принято выражаться в определённых кругах, в шоколаде, то это вовсе не значит, что в нём же будешь пребывать всегда. В одно прекрасное утро проснёшься и недоумённо принюхаешься – что за хрень? Глазурь на тебе всё того же колера – коричневого, а вот с запахом её и привкусом что-то определённо приключилось… Так через пару-тройку месяцев (может – больше, может – меньше, всё зависит от толщины оперативного финзапаса) для кредита и созреешь.
Стоп! Об этом я, кажется, уже рассуждал. И ещё – стоп! Чего это я надысь сформулировал? Быдло! Но я ж никогда себя быдлом не считал! Считал, не считал… А что, разве не быдло? Тягловая рабочая скотинка… Тянем – потянем, вытянуть не можем… Себя из наёмников, наёмной рабсилы – слабо вытянуть? Вот, дождался пинка под зад. Что, не пинком тебя? Ну да, ну да, внешние приличия были соблюдены. Просто вызвал хозяин, и вежливо, тактично так, издевательски корректно – вначале поинтересовался здоровьем родных, ну а уж потом, внимательно и даже где-то сочувственно глядя прямо в глаза, как бы изучая реакцию, сообщил: «Должности, которую вы, уважаемый, занимаете, со следующего месяца в нашей компании не будет». Железный занавес. Слабонервных уносят из зала. В качестве реквиема звучит ретро-песня, которую так и хочется вынести в название следующей главки:
1 руб. 40 коп. «Вот кто-то с горочки спустился…»
Хорошая такая песня, про любовь, милого в гимнастёрке, то-сё про страдания деревенской девушки… К чему это я? Да к тому, что вышел я тогда из начальственного кабинета, и первое, что влетело в мою голову, было именно «Вот кто-то с горочки спустился…» Кака така любовь? Про работу эта дивная песня, про то, как я со своей горушки, со своей топ-должности в одну секунду спустился. Съехал! Слетел! Сверзился!
Ну что за дурацкая манера! Вместо того, чтобы заняться конкретикой – в данном случае поиском работы, он… то есть ты… то есть я – философствует. Нет, филологствует… Нет, всё что угодно, только не фило-лого, хоть ты и закончил университетский филфак. Вот именно: фил – фак! В смысле – ф-а-ак-ю!
– Приветствую тебя, Игорь Петрович! Не помешал?
– А-а, коллега… Ну, здравствуй. Что скажешь?
– Вот, увидел объявление в твоей газете, нового генерального на телегид ищете. Так чего искать-то, вот он я. Свободная топ-единица на рынке труда. Готовый профи. Ты ж мой послужной знаешь.
– Ну… Слышал-слышал, как с тобой Димодеев нехорошо… А тебе сколько?
– А сколько у вас в штатном расписании?
– Да нет, я не об окладе, я о возрасте.
– А! Так мы ж почти ровесники. Я чуток моложе.
– Да-а… Не-е, брат, нам таких возрастных не надА. Что – опыт, говоришь? Да на кой нам твой опыт? Мы сами опытные, ха-ха! Нам сполнители надА. Молодые чтоб, рогом землю рыли, копытом били… Лет двадцать семь, ну тридцать, в край. Такой надА, чтоб в рот смотрел, да не в свой, а в мой – в мой руководящий рот чтоб смотрел! Я только подумал, а он уж сполнять бежит. Ну а тебя возьму – ты ж на должности не ниже моей сидел… если не ошибаюсь – второй уж десяток в топах ходишь. Свой бизнес даже имел. Комплексовать начнёшь, завидовать… Подсиживать! Да будешь, будешь, по себе сужу… Все мы, кто поднялся, кто, так сказать, вкусил… Так что не могу, дорогой. Да ты не переживай, ты-то не пропадёшь, я тебя знаю. Это вот если меня, не дай Бог…
В трубке явственно прозвучало: «Тьфу-тьфу-тьфу!» И хрюкнуло как будто даже испуганно.