Руки этот монах, как и мозг, получил от Бога, но он мог воспользоваться ими и для того, чтобы душить детей.

Я не счел нужным напоминать ему об этом. Только сказал:

— Мне приснился кошмар. Я тревожусь из-за детей, которые живут в школе.

В отличие от сестры Анжелы он не сразу понял, что слова о сне — ложь.

— В прошлом твои сны становились явью?

— Нет. Но этот был очень… реальным.

Он натянул капюшон на голову.

— Старайся, чтобы тебе снилось что-то приятное, Одд Томас.

— Я не могу контролировать свои сны, сэр.

Он отечески обнял меня за плечи.

— Тогда, может, тебе не стоит спать. Воображение — это жуткая сила.

Я не помнил, как пересек комнату вместе с ним, но теперь кресла остались позади, а передо мной беззвучно открылась дверь. За дверью находился вестибюль, залитый красным светом.

В одиночестве переступив порог, я повернулся, чтобы посмотреть на брата Джона.

— Сэр, становясь из просто ученого монахом-ученым, вы не подумывали о профессии продавца покрышек?

— В чем соль?

— Это не шутка, сэр. Когда моя жизнь стала слишком уж сложной и я больше не мог быть поваром блюд быстрого приготовления, я подумывал о том, чтобы уйти в мир покрышек. Но вместо этого пришел сюда.

Он молчал.

— Если бы я стал продавцом покрышек, помогал людям выбрать хорошую резину по адекватной цене, то приносил бы пользу. Если бы я мог быть продавцом покрышек и никем больше, всего лишь хорошим продавцом покрышек, имеющим возможность вечером вернуться в маленькую квартирку к девушке, которую когда-то знал, мне бы этого хватило с лихвой.

На его фиолетовых глазах лежал красный отсвет. Он покачал головой, отвергая мир покрышек.

— Я хочу знать.