Из зеркала на меня смотрела мордочка лекмота, выражавшая крайнюю степень изумления. Большие глаза существа, ведущего ночной образ жизни, стали ещё больше. Мне стало боязно, а не вывалятся ли они у него из орбит. Рот, плотно набитый зубами, напоминающими полотно пилы-ножовки, приоткрылся. У бедняги даже дыхание сбилось. Сознание шамана не могло осознать, как можно отказать Высшему Разуму.

— Но ты не сможешь этого сделать! — отдышавшись, объявил он мне. — У нас есть способ уговорить тебя.

— Интересно, какой? — подошла я поближе к зеркалу.

— Ты же не хочешь, чтобы твой зверёк внезапно умер? — виновато опустив глаза, прошептал лекмот.

Было видно, что ему самому очень неприятно делать подобное заявление, но, как говорится, положение обязывает.

— Даже так? — прошипела я, злясь на зловредный Разум, на фанатичных лекмотов, поклоняющихся ему, на себя, за то, что пусть и по принуждению, но лезу в эту передрягу, и на Инка, за то, что вляпался в этот несносный мир.

Шаман кивнул, вздохнул, пожал плечами, но настойчиво уточнил:

— Могу я передать Великому Разуму, что ты согласна?

— Можешь. Пусть заказывает пропуск.

— Какой пропуск? — заволновался успокоившийся было договорённостью Ркован.

— В ЦРУ. Или туда доступ свободный?

— Правящая Тройка никого не принимает. Тебе самой нужно будет придумать, как встретиться с ними, — добил меня уточняющей информацией шаман и исчез.

Рассеянно пялясь на одуванчики и облака, отражающиеся в зеркале, я шёпотом пыталась составить все знакомые мне обсценные слова и выражения в алфавитном порядке. Получалось плохо. Всё время сбивалась и возвращалась к классическому прозвищу женщины легкого поведения.

— Ты это слово уже пятнадцать раз повторила, — не выдержал кот, наблюдавший за мною с лежанки. — Может, хватит уже?

— Филипп, мы с тобой в такую передрягу попали, что никаким матом не покроешь, — пожаловалась фамильяру, присаживаясь рядом с ним и прижимая к себе пушистую тушку. — Куда не кинь — всюду клин.

— Почему ты не хочешь поговорить с этой, — зверёк покрутил лапкой около головы, изображая кудряшки Сивки, — подружкой Кетсыла?

— О чём? — равнодушно спросила я, подтянув ранец поближе и вытаскивая бокового кармана упаковку салфеток, планируя заняться перед сном гигиеной.

Кот боднул меня головой в челюсть:

— Ты тут мозги отморозила, что ли? Не узнаю тебя — всегда соображала быстро, а сейчас тупишь.

— Не морочь мне голову! — подвинула Филиппа с колен на тюфяк. — Говори толком.