— Вы всё же пришли. — Я, решив продать одну из лошадей, зашёл на лошадиный рынок. Лошадей я как-то ни разу не продавал, вот и растерялся сначала. Но тут услышал знакомый голос, в котором почти не было прошлой ленцы или надменности, а была искренняя заинтересованность.
— Да, дела меня немного задержали. — Это оказался продавец лошадей, через которого граф тогда передавал привет своему старому другу. — Ну как, вспомнил ваш предок Цетона Факела?
— Да, вспомнил. — Солидно закивал тот в ответ. — Даже просил передать ответный привет и приглашение заходить в гости.
Ага. Вот этот «Гордый» обрадуется визиту призрака-то!
— Приглашение я передам, когда снова увижу Цетона. Мы расстались буквально пару дней назад, но когда снова увидимся, не знаю. У магов своеобразное отношение к времени.
— Я понимаю, у магов всегда много дел. — Степенность в речи и гордая поза для меня выглядела смешно, но я оставался серьёзным. — Вам же был нужен хороший конь? Смотрю, вьючных Вы уже приобрели. — И он кивнул на зверюг, что я вел в поводу. — Зря не у нас, продали бы по хорошей скидке, как другу друга основателя.
— Не, этих я давно купил. — Хмыкнул внутри себя от выражения «другу друга». Сомневаюсь я, что для продавцов такие рекомендации что-то значат. Сам бывший продавец. — Повозка застряла в местных болотах, пришлось бросить. — Решил я поделиться бедой, а заодно и попробовать воспользоваться знакомством. — Вот, думаю, продать с неё ремни, да и одну лошадку пристроить в хорошие руки. Не поможешь? Посоветуй, к кому тут можно обратиться, а то я лошадей ни разу не продавал до этого.
Тот степенно огляделся, потом оценил взглядом лошадей.
— Пять золотых. — Наконец выдал он вопросительно. Учитывая, что этих лошадей я покупал под строгим руководством призрака, и цену на них я помню отлично, понял, что меня приглашают поторговаться. Понятно, я снова не выгляжу, как благородный. Всё же надо будет приобрести другой костюм, это белое платишко снять. Если деньги появятся.
— Не, лучше пятьдесят. — Видя, как тот удовлетворённо кивнул, понял, что угадал. Да, благородные не торгуются, но у торгашей другой кодекс, а он почему-то принял меня за своего.
В итоге торговались мы минут пять. Сошлись на пятнадцати золотых и десяти серебряных за сбрую. Сам я в своё время за двух лошадей отдал двадцать монет, но граф сразу говорил, что это очень дёшево. Теперь-то я понимаю, что меня тогда обманули почти на сотку, а потеря десятки на лошадях прошла как замануха.
— А ремни какие? — Спросил он, когда мы «ударили по рукам» за лошадь.
— Из кожи игристой ящерицы, конечно. — Сделал обиженно лицо. — Не из воловьей же. — Мы вместе понятливо засмеялись над лохами, которые не понимают разницы, а я мысленно ещё раз пообещал себе найти того пройдоху, что тогда нагрел меня с этими ремнями. Потерю сотни золотых я простить могу, а вот выглядеть смешным — ненавижу!
Ремни лошадник взял за восемьдесят, сказав, что ремонтом они вроде как не занимаются, профиль не их, но иногда бывает, что нужно срочно починить кому-то повозку, вот и пригодятся. Узнал, что покупал я первую повозку в столице, расспросил про тот двор, кивнул, что знает, товар качественный.
— Ваше благородие, может, слезете уже, холодно. — Из-за бортика крыши показался один из местных «вышибал». Стоял он на лестнице, опасливо оглядываясь, как будто боясь, что упадёт с трёхметровой высоты и прямо убьётся насмерть.
Уверен, этого, так сказать воина, послал хозяин, что который день с большой опаской смотрит в мою сторону. Смотрит и молчит.
Мой нынешний собеседник рассматривал нового посетителя крыши с большим сомнением, подозревая, что пришедший хочет отобрать остатки угощения.
— Отвали, надо будет, слезу. — Приподнял я голову, потом повернулся к собеседнику и добавил на великом и родном. — А ты его не бойся, ешь, праздник всё же.
— Так я оставлю лестницу-то. — После паузы и с некоторым сомнением проговорил вышибала. — Позовите, если помощь нужна будет.
— Оставляй и вали! — Лениво и равнодушно отмахнулся я. Уж слезть с