− Ну, пойдем, узнаем, что там нужно штабу, – Я направился за Ценго, с недобрым предчувствием, еще ни разу с нами не связывались из штаба.

Подойдя и взяв трубку, я обречено вздохнул, что там удумал штаб, чтоб нам жизнь мёдом не казалась.

− Лейтенант Шосе на связи, − сказал я.

− На связи полковник Дэйито, на расстоянии в пятьдесят километров от вас ведёт бой с превосходящим противником спецгруппа. – Только не отправляй нас им на помощь, мы слишком глубоко в диких землях, если группа не смогла остаться незамеченной и ввязалась в бой, то она обречена на смерть. С данной точки диких земель в случае обнаружения практически невозможно выбраться, до ближайшего блокпоста около семисот километров, и десятки деревень и баз сектантов, которые с удовольствием нападут на имперский отряд.

− Я приказываю вашему отряду соединиться со спецгруппой и всеми силами, которые у вас есть, помочь в выполнении поставленной перед спецгруппой задачи. − Прохрипел голос в трубке.

− Полковник Дэйито, это самоубийство, спецгруппа обречена! – Твердо заявил я, соваться туда, где уже начат бой, практически бессмысленно.

− В случае, если группа будет уничтожена, вы будете обязаны выполнить их задачу, лейтенант Шосе. В случае если задача группы будет не выполнена, когда вы вернетесь на базу, весь ваш отряд предстанет перед трибуналом. – После этих слов стало понятно, что у нас нет иного выбора, как прийти на помощь.

− Трибунал. – Практически шёпотом произнёс с бледным лицом Ценго, для пустых просто само попадание под трибунал - несмываемый позор.

− Какие вводные, господин полковник? – Обреченным голосом произнес я.

− Половина группы уничтожена, из шести членов группы в живых осталось только трое, все члены отряда являются высоко «дановыми» владеющими. Поддержки не будет, два вертолёта, отправленные на помощь группе, были сбиты, пограничные блокпосты были обстреляны, наземный транспорт не сможет добраться, любая попытка пересечь границу может вызвать полномасштабные военные действия. – Голос полковника сменил интонацию на печальную. – Группе неоткуда ждать помощи, их цель задания - уничтожить одного из глав секты, у деревни они и ведут бой. Кроме вас, им никто не поможет, вы единственные кто находится в этом секторе диких земель. Ваша задача - отвлечь часть сил противника на себя, и по возможности уничтожить как можно больше противников, пока группа проникает в деревню и уничтожает сектанта.

Добрались мы до окрестностей деревни чуть менее чем за час, в ночи над деревней поднималось зарево от огня горящих домов. Остановившись за несколько километров от неё, чтобы не быть преждевременно обнаруженными, мы вышли из джипа. Грохот выстрелов, взрывов, слышался отчетливо, говоря о том, что там идёт ожесточенная схватка не на жизнь, а на смерть. Группе противостояла вся деревня, в которой, по разведданным, проживает около тысячи жителей. Связи со спецгруппой не было никакой, их передачи мы слышали, они постоянно переговаривались, но наши попытки связаться с ними не увенчались успехом. Связь глушилась кем-то в деревне, так что нам придется просто вступить в бой, надеясь не накрыть своим огнём их.

Натягивая глухой шлем бронекостюма, я увидел напряжённый взгляд отряда:

− Вы подготовьтесь к эвакуации группы, или того что от него осталось, а я пойду, прогуляюсь по деревне. – Сказал я, застегнув и проверив все ремни разгрузки, подняв свой пулемёт, заряженный бронебойными патронами через одного с трассирующими, пояс с десятком гранат занял своё положенное место. Посмотрев на отряд, который схватил свое оружие и намеревался пойти следом за мной, я произнес, – Вы это не дурите, вам там не место, прикончат каждого еще на подходе, ваша экипировка и навыки не соответствуют тому, что там творится, вы будете мне нужны все при отходе, когда я выйду из деревни.

− А как же вы, лейтенант? – Спросил сержант.

− А меня не убьют, двум смертям не бывать, а одной не миновать. – Усмехнулся я, увидев непонимание в глазах сержанта. – Подготовиться к эвакуации раненых на базу, это приказ!

Поудобнее перехватив пулемет, я посмотрел на свой отряд:

− Вопросы, возражения?! −Видя, что возражений много, я не дал им прозвучать. − Вопросов и возражений нет! Выполнять приказ!

Я, не оглядываясь на отряд, побежал под прикрытием скал и темноты к деревне, жутко было идти туда, где слышался ожесточённый бой. Крики, выстрелы всё смешалось там, но мне надо было туда, в этом мире трибунал хуже смерти, если суд установит, что ты виновен, то не будет банального расстрела, о нет, на этот случай есть сила распада. Ты будешь висеть на столбе, наблюдая за тем, как твоя плоть распадается на атомы, и это длится часами, ощущение при этом не из радостных. Но и казнь - не главное наказание, позор, что упадёт на род и клан таков, что его не смыть десятилетиями. Но и полковник поставил себя под удар, и если трибунал решит, что нашей вины в неисполнении приказа нет, то он понесет всю ответственность, как за провал операции, так и за жизни умерших, выполняющих его приказ. Наш отряд не имел ни вооружения, ни оснащения для выполнения той задачи, которую на нас возложил штаб, парни просто умрут в своих легких бронниках, зайдя в этот кишлак, где из каждого окна может прилететь пуля. И это, не беря в расчёт владеющих, что охраняют того сектанта, которого должна уничтожить спецгруппа. Потому я и иду один, смогу – помогу, не смогу - так хоть видимость покажу, что сделал всё от меня зависящие, но я не собираюсь прикрываться телами бойцов из моего отряда. Они – мясо, и привыкли быть мясом, которым затыкают любую дырку владеющие, я не такой, их жизни для меня стоят ровно столько же, сколько и моя, а для других наши жизни ничего не стоят.

Четырёхметровую стену, сложенную из камней, что окружала деревню, никто не охранял. С легкостью преодолев её, я оказался на широкой улице, дома были частично построены из камней, частично из глины. Под прикрытием домов, я осторожно двинулся на звуки боя, стараясь не выдать своё присутствие. Тень мелькнула справа, и до моих ушей донесся лязг затвора, очередь из моего пулемёта ушла вслед, тихий хрип, и, приблизившись, я увидел, что тенью был дед в каком-то тюрбане. Лежал, прислонившись к стене дома, всё сжимая в своих руках потертый автомат. Больше ни о какой скрытности не могло быть и речи, и полетевшие в меня пули были подтверждением. Передвигаясь рывками, короткими очередями я уничтожал всё прибывающего противника.

Воинов среди них почти не было, старики, женщины, дети многие еле удерживали оружие в руках, но пытались меня убить. Апофеозом стала девочка, она просто бежала на меня, в её руках была граната с выдернутой чекой, моя рука с трудом нажала на спусковой крючок пулемета, и через мгновенье прозвучал взрыв, девочка и не рассчитывала выжить. Такое отношение к собственной жизни давало мне понять, что здесь поработал кукловод, все население - это марионетки. Каждый десяток метров новые смерти, что я пожинал как выстрелами, так и ударом приклада пулемёта, дробя им головы безумных марионеток.