***

Из-за того, что именно я арестовал гражданина Пинчука, по крайней мере, он так назвался, Ярослав Земляникин был очень зол, так как лично хотел поучаствовать в операции по задержанию. Поэтому сейчас он решил лично допрашивать задержанного, но один, похоже, делать это не хочет, так как позвал ещё меня и Мартына.

Для повышения эффективности допроса, Земляникин решил проводить его в подземелье Княжеского терема, где находятся темницы и работают лучшие дознаватели, с заявкой на наследие доминиканских монахов. От услуг штатного палача-дознавателя Княжич отказался, и поэтому нам предоставили только помещение. Изначально допрос планировался в катакомбах нашего Приказа, но, похоже, из-за специфической репутации данного места Княжич сам побаивается заходить туда. Да и княжеские палачи, по сравнению с опричными коллегами, просто дети.

Пинчуку, похоже, всё было безразлично или он не догадывался, что всё приспособления, находившиеся в подземелье, могут быть применены к нему. Но Ярослав решил ограничиться только психологическим давлением, его психика не такая крепкая, как у местных служащих, он бы не смог вести допрос во время пытки.

В центре холодной камеры стояла табуретка для допрашиваемого гражданина и стол для дознавателя, за ним сидел Княжич. Мы с Мартыном стояли рядом с ним. Ярослав начал:

– Пинчук, отвечайте, где мануфактура!!!

Ай-ай-ай, какое неправильное начало, как ответили бы шахматисты. Так он и ответил на самый главный вопрос в первую же секунду!

– Какая мануфактура, вы чего? Повязали меня средь бела дня! За что? – невинно ответил задержанный, впрочем, другого ни кто, кроме Ярослава и не ожидал услышать.

Младший Земляникин хлопнул кулаком по столу, старясь быть строгим, но у него это плохо получалось:

– Молчать!!!

– Господин, вы бы определились. Мне отвечать или молчать?

Наш начальник, покраснел как помидор, из ушей чуть ли не пошёл пар. Правильно, Ярослав, которому ещё нет и двадцати лет, не может оказывать должного психологического давления на Пинчука, рослого мужика, наученного суровым жизненным опытом, причём, который уверен в нашей беспомощности.

Штатный дознаватель, в этот момент, находившийся за решетчатой дверью в коридоре и видя наши затруднения, заглянул внутрь допросной:

– Ваше Сиятельство, может вам помочь? У меня он быстро заговорит, может даже запоёт!

Запоёт – это конечно, перебор… вот его коллеги палачи-опричники реально смогут заставить петь… даже немого и глухого любым оперным голосом на выбор.

– Нет, мы сами! – резко ответил Ярослав.

Дружинник пожал плечами и вышел, в коридоре послышались удаляющиеся шаги. На мой взгляд, плохая идея проводить допрос самим, если предлагают помощь. Тем более место мы выбрали специально, чтоб обстановка оказывала психологическое давление на Пинчука, а получилось наоборот: допрос задержанного начинал превращаться в пытку для нас.

Пинчук сидел на табурете с абсолютно безразличным выражением лица. Княжич нервно перестукивал подушечками пальцев по столу. Неожиданно он прекратил выполнять функции метронома и обратился ко мне:

– Максим, снимай перчатку.

– Зачем? – я не понял, как это поможет разговорить Пинчука. Вряд ли вид моего золотого перстня с синим камнем, пробьет в нем словестный понос. Разве что зависть.