– Ничего себе, – покачал головой Карнаухов. – Но язык-то у него, он ведь выше шеи находится. Почему он у тебя говорить не хочет?

– Я, конечно, могу тебе заключение врача принести почитать, но, боюсь, ты там поймешь столько же, сколько и я, то есть ничего.

– Нет, ты уж мне так расскажи, русским языком.

– Термин «психогенная афазия» тебе говорит о чем-нибудь?

– Юра! Я же сказал – русским языком.

– Это означает потерю речи в результате перенесенного шока.

– Шок, я думаю, со временем у него пройдет. Так что заговорит, никуда не денется.

– Как сказать, учитывая то, что парализованным он остался навсегда.

– Ну знаешь, человек ко всему привыкает.

– Ты это сейчас серьезно? – Реваев иронично улыбнулся. – Я что-то очень в этом сомневаюсь.

– Перестань, если честно, то я и думать об этом не хочу. – отмахнулся Карнаухов. – Слушай, ко мне же сегодня утром заходил Загурский. Жаловался на тебя, между прочим.

– Между чем – прочим? – Нервным движением Реваев снял очки и, близоруко прищурившись, уставился на начальника следственного управления. – После того как он бездарно провел обыск на квартире Фомина, у него еще хватает наглости жаловаться?

– А он, Юра, утверждает, что обыск делали на основании данных, предоставленных тобой. И данные эти не подтвердились.

– У меня были показания свидетеля, о которых я счел нужным поставить в известность следователя Загурского, ведущего дело о коррупции в мэрии, – сухо отозвался Реваев. – Я сделал что-то неправильно?

– Не кипятись, Юра, – поморщился Карнаухов. – Что у тебя было? Как я понимаю, показания одной девчонки, полученные со слов другой девчонки. По сути – ничего. И ты это должен был понимать, поскольку, когда такой человек, как ты, с опытом и авторитетом в нашей организации, приходит к такому человеку, как Загурский, у него срабатывает рефлекс. Он встает в стойку.

– И бежит, высунув язык, – усмехнулся Реваев.

– Бежит, Юра, бежит. Хорошо, что он хотя бы бегать умеет, в наше время это уже редкость. Получил ты информацию по Фомину, надо было прийти сначала ко мне, посоветоваться, а не вываливать ее на голову этому Загурскому. А так, что получается, мы у приличного человека провели обыск, не имея к этому веских оснований, и, что самое плохое, ничего не нашли, только все плинтуса поотдирали. Между прочим, руководство Фомина уже звонило шефу, – Карнаухов многозначительно постучал пальцем по столу, – и не только нашему.

– Кто бы сомневался.

Генерал пропустил мимо ушей реплику Реваева.

– Юра, понятно, что странно слышать такие слова от меня, особенно тебе, но людям надо верить. Хоть иногда. Не все же, в конце концов, воруют, даже в мэрии.